За шесть с лишним лет, проведенные в общей сложности в Америке, я так и не въехал в две вещи: бейсбол и гамбургеры из Макдональдса. Бейсбол – черт с ним, обхожусь как-то без этого сакрального знания. С гамбургерами сложнее, это моя семейная жизнь (дети едят их в промышленных количествах) и немножко журналистская судьба.
Была зима 1996 года. Поздно вечером, неприлично поздно по вашингтонским обычаям – около шести вечера – мне позвонили из офиса сенатора Боба Доула.
– Вы хотели интервью с кандидатом в президенты? Ждем вас завтра в 9:30 утра!
– Отлично! Где?
– На заводе «Форд» в Детройте, сборочный цех. Большая красная дверь рядом с воротами, спросите Фила. Идет?
А то! Боб Доул, умный обаятельный старикан, патриарх Сената, ветеран войны, был ранен, отчего одна рука парализована, выставился от республиканской партии против идущего на второй срок Билла Клинтона. Шансов победить – примерно ноль, но сам Боб Доул – ходячая история. Летим!
Рано утром сонный Коля Федоров ждал меня у подъезда. Мы проспали, вернее, проспал, как всегда, я, а Коля уже успел сдать в детский сад дочку – свой скепсис по отношению к системе дошкольного воспитания США она выражала плачем и воплями на всю округу. Оба не жравши, злые, мы прыгнули в машину, переехали мост в аэропорт Нэшнл и рванули к самолету. Как классные журналисты мы жили прямо у аэропорта, да и времена были классные – на посадку мы прибегали минут за пять до вылета. Никаких досмотров, прям электричка: вошел, сел, полетел… Эх, где те времена!
В самолете Коля как обычно начал день с вопроса:
– Где мы, и куда?
Тут хрустнули динамики и командир экипажа ответил Коле: «Юнайтед эрлайнс совершает рейс Вашингтон Нэшнл – Детройт. Время в пути – 1 час 20 минут». Дальше было приятнее: «Сейчас мы вам предложим горячий завтрак». По проходам покатили тележки и нам на колени плюхнулись две коробочки.
– О, гамбургер! – сказал Коля.
– О, чёрт! – сказал я. – А можно что-то еще?
Чего-то еще не было.
– Жри давай, гурман! Кого снимаем?
Коля уплетал свой горячий завтрак. Я, растягивая пытку all-american food’ом, рассказывал, зачем мы выдернулись в Детройт в такую рань. Коля кивал и жевал. Гамбургер был отвратительный, он пах не-мясом, булка резиново отскакивала от зубов, про кетчуп я спросить не успел – самолет уже шел на посадку.
В Детройт, а точнее в его пригород Дирборн, на завод Форда мы примчались почти вовремя. Нашли красную дверь у ворот, рядом и правда стоял Фил, молодой волонтер из предвыборного штаба Боба Доула. Мы были первыми русскими журналистами, которых он видел, чем был крайне воодушевлен. А я начал тихо умирать. Гамбургер от «Юнайтед Эрлайнс» был не только плох, он оказался токсичен и взрывоопасен.
Я вылез из-за руля согнувшись, и теперь шел за Филом головой вперед, держа микрофон у пуза, где происходили самые отвратительные гастроэнтерологические процессы. Гамбургер стоял в брюхе колом и пихался. Я забыл все вопросы к сенатору-кандидату в президенты. Когда мы подошли к группе местных телевизионщиков, я понял, что интервью не получится. Остался один вопрос – смогу ли я достойно держать микрофон.
За стеной шел предвыборный митинг, орали динамики, кто-то что-то воодушевленно вещал. Потом запустили песню, все захлопали, открылась дверь и в коридор, где стояли телекамеры, вышел Боб Доул. Он был с охраной – парень с наушником осмотрел нашу компанию, уставился на меня (кто такие, почему не знаю?) и, выставив руку вперед, повел сенатора к репортерам.
И тут меня скрутило капитально. До такой степени, что я не мог стоять. Я тихо сполз по стенке, гамбургер булькал и бушевал внутри. Боль была адская, у меня начался жар. Хватило сил только поднять микрофон повыше и сделать вид, что сейчас будет очень интересно. Подошедший Боб Доул удивленно рассматривал то мой микрофон, то сидящего на полу журналиста. Дальше что было, не помню, вопросы задавал Коля из-за камеры, спасибо ему. На обратном пути я нажрался лекарств, что-то написал, начитал и отрубился. Монтировал и перегонял материал Коля. Классный у меня был оператор, что и говорить!
История имела продолжение. Некоторое время спустя мы все-таки выцыганили интервью с вице-президентом Альбертом Гором – про космос, ядерную энергетику, комиссию Гор-Черномырдин и все такое прочее. В назначенный час прибыли в Олд Екзекьютив Билдинг, огромное серое здание рядом с Белым Домом, где находится офис вице-президента США. Гор опаздывал, и пресс-служба объявила, что интервью никуда не денется, а сейчас время ланча и гори оно всё огнём. Мы бросили аппаратуру и вывалились большой компанией на 17-ую улицу.
– Пригласили, ведите! – объявил Коля.
– О, тут у нас место есть, мы туда каждый день ходим! – сказал кто-то из аппарата вице-президента, и мы русско-американским табором перебежали улицу, прошли какие-то самые разные ресторанчики и зашли… в МакДональдс.
– Только не это! – я чуть не заплакал.
– Камон, тут лучшие в Ди-Си гамбургеры!
Я заткнулся, а Коля, веселясь, рассказал пресс-службе вице-президента, почему шеф-бюро НТВ в Вашингтоне терпеть не может главную американскую еду. Вывалил всё – и про то, как я сидел от спазмов на полу, и про интервью с Бобом Доулом.
– А я помню эту съемку в Детройте, – оживился кто-то из пресс-службы. – Мне еще странным показалось, с чего это Боб Доул все время смотрит куда-то вниз, в пол. То ли глаза, думаю, прячет, то ли сказать нечего, то ли еще что. Для кандидата в президенты это конец: после такой съемки он сразу теряет голоса. Теперь понятно, почему Боб Доул проиграл выборы в Мичигане.
– Это не я, это всё ваши чертовы гамбургеры!
Так я вмешался в американские выборы. Правда, это были совсем другие выборы и другие времена. По сравнению с нынешними – просто классные! А вот гамбургеры с тех пор никак не изменились, по крайней мере, для меня.
