Администрация Трампа может оказаться перед лицом той самой дилеммы, которую должна была избежать благодаря ядерной сделке.
Расходы, связанные с целенаправленным убийством Соединенными Штатами генерал-майора Касема Сулеймани, командующего Силами «Кудс» Корпуса Стражей Исламской революции Ирана, растут сверх и так уже значительных рисков иранского возмездия и последующей военной конфронтации.
В воскресенье Тегеран объявил, что он прекратит соблюдать все “оперативные ограничения”, введенные Совместным всеобъемлющим планом действий 2015 года, известным как иранская ядерная сделка, которая направлена на предотвращение разработки Ираном ядерного оружия.
Хотя Иран еще не объявил о том, какую конкретно ядерную деятельность он намерен возобновить, его решение снять ограничения на обогащение, производство и исследования урана вскоре может стать для администрации Трампа вызовом по меньшей мере столь же серьезным, как и иранское возмездие за убийство [Сулеймани].
В соответствии с ядерной сделкой Иран отказался от примерно двух третей своих действующих центрифуг, от 97 процентов своих запасов обогащенного урана и от реактора на тяжелой воде, способного производить достаточно плутония для одного-двух ядерных зарядов в год. Иран также согласился с ограничениями в отношении уровня, до которого он может обогащать уран, и с более интрузивными (т.е. проводящими более глубокое внедрение в иранские научно-промышленные разработки — прим.) международными инспекциями, чем раньше.
Если Иран возобновит некоторые или все виды деятельности, от которых он отказался, или, что еще хуже, если он прекратит сотрудничество с инспекторами, администрация Трампа может оказаться перед выбором: позволить Ирану получить ядерное оружие или бомбить Иран.
Соединенные Штаты уже сталкивались с этой ужасной дилеммой, и именно ее избегание привело в первую очередь к иранской ядерной сделке.
Президент Трамп вышел из ядерной сделки 2015 года в 2018 году и заменил ее кампанией “максимального давления”, которая включала в себя тяжелые санкции против Ирана и его торговых партнеров, объявление КСИР (Корпус стражей исламской революции) террористической организацией и ликвидацию разрешений, которые позволили Ирану продолжать продавать часть нефти. (Около 40 процентов государственных расходов Ирана обеспечивались за счет экспорта нефти — прим.).
Иран ответил на то, что он считал экономической войной, постепенно проводя политику “максимального сопротивления». Иранская политика включала в себя как силовые, так и ядерные шаги. Иран нацелился на американские объекты и военные активы напрямую и через своих доверенных лиц, совсем недавно убив американского контрактника руками поддерживаемых Ираном боевиков в Киркуке, на территории Ирака. Тегеран также нацелился на судоходство в Персидском заливе и Ормузском проливе (там иранцы проводили минирование танкеров — прим.), сбил американский беспилотник и атаковал нефтяные объекты Саудовской Аравии.
Примерно в то же время в рамках своей стратегии максимального сопротивления Тегеран постепенно и осторожно наращивал свою ядерную активность.
Иран расширил свои запасы низкообогащенного урана за пределы предусмотренного ядерной сделкой количества (300 килограммов), провел исследования, которые могли бы позволить ему построить более совершенные центрифуги, превысил прежние пределы по уровню обогащения урана и начал эксплуатировать центрифуги в укрепленном бункере недалеко от города Кум — но он не вышел из соглашения полностью.
Все эти шаги были обратимыми, поскольку иранцы надеялись, что они либо заставят президента Трампа принять новую сделку, которая снимет американские санкции в отношении Ирана — он, казалось, серьезно рассматривал это, когда был близок к встрече с президентом Ирана Хасаном Рухани в сентябре прошлого года, — либо заставят европейских лидеров предоставить финансовую компенсацию Ирану. Теперь любая такая сделка кажется невозможной.
Возобновление ранее замороженной иранской ядерной деятельности — обогащение урана до более опасного уровня в 20 процентов, что является значительным шагом в сторону оружейного уровня обогащения, или возобновление строительства реактора на тяжелой воде, производящего плутоний, — может резко сократить время, необходимое Ирану для приобретения материала, нужного для создания ядерного оружия. Ограничения по ядерной сделке, от которых теперь отказались, установили порог по меньшей мере в один год (столько может потребоваться Ирану для создания ядерного оружия — прим.).
Ядерная экспансия Ирана вынудит администрацию Трампа либо принять риск того, что Тегеран приобретет ядерный потенциал — ироничный результат выхода из якобы “плохой” ядерной сделки, — либо ему придется провести военные удары, чтобы предотвратить создание Ираном ядерного оружия, т.е. инициировать конфликт, которого, как он утверждает, он хочет избежать.
Иранские лидеры понимают, что “рывок” за бомбой спровоцирует международную оппозицию и что военные удары в этом случае, могут получить широкую поддержку. Тегеран, вероятно, предпримет дополнительные шаги и поднимет планку ответа Америке.
Благодаря ядерной сделке прошло бы много лет, прежде чем Иран смог бы увеличить уровень обогащения урана, размер своих запасов урана или количество своих центрифуг. Разрушив сделку, которая, как он утверждал, не продлилась достаточно долго и не наложила достаточно ограничений на ядерную программу Ирана, администрация Трампа создала ситуацию, в которой Иран вскоре может оказаться вообще без ядерных ограничений.
Некоторые американцы могут рассматривать ядерную экспансию Ирана как возможность предпринять военные действия против иранского режима. Нынешний госсекретарь Майк Помпео, когда он был членом Конгресса, утверждал, что Соединенные Штаты могут «уничтожить иранский ядерный потенциал» с помощью “менее 2000 боевых вылетов“, и это » не является непреодолимой задачей.”
Сенатор Том Коттон, еще один советник президента Трампа, уверенно предсказал, что Соединенные Штаты могут выиграть войну с Ираном “двумя ударами, первым ударом и последним ударом». Сам господин Трамп повторил эти тезисы, отметив, что война с Ираном “пойдет очень быстро.» Другие предположили, что устранение иранской ядерной программы может свергнуть режим.
Но это все фантазии. Соединенные Штаты, несомненно, могли бы сдержать Тегеран на ограниченное время военными ударами. Такие удары также приведут к жестокому возмездию и, вероятно, иранской решимости создать бомбу.
Вместо того, чтобы продолжать свой нынешний курс, администрация Трампа должна срочно деэскалировать напряженность в отношениях с Ираном. Некоторые американские союзники, такие как президент Франции Эммануэль Макрон, предложили свою помощь, но до сих пор администрация отказывалась от их услуг. Г-н Помпео выразил разочарование в связи с нежеланием Европы поддержать американское нападение на генерала Сулеймани.
Подлинная политика деэскалации потребует осознания того факта, что кампания максимального давления на Иран провалилась. Эта кампания была направлена на то, чтобы обуздать агрессивное поведение Ирана в регионе и остановить его ядерную программу. Трагическая ирония заключается в том, что теперь, похоже, происходит прямо противоположное.
Если администрация Трампа не пойдет на снижение напряженности, то вскоре она окажется перед той самой дилеммой, которую должна была помочь избежать ядерная сделка: выбор между ядерным Ираном и необходимостью начать войну, чтобы предотвратить появление новой ядерной державы.
Читайте также: Вечная любовь и вечная война. Как легендарные советские разведчики Вартанян стали прообразами героев «Тегеран 43»
