В эфире телеканала «Россия 1» телеведущий Владимир Соловьев побеседовал с пресс-секретарем президента РФ Дмитрием Песковым.
— Добрый вечер, Дмитрий Сергеевич.
— Добрый вечер, здравствуйте.
— Тяжелый год уходит. Честно говоря, когда мы общались в ожидании 2020-го, у меня была надежда, что красивые цифры и год будет радостный. И началось вроде очень неплохо. Началось активно и динамично, и новое правительство, и встречи на высшем уровне, и казалось, что мы на таком подъеме, и год 75-летия Победы – а потом пришел коронавирус. Вы на себе испытали все неприятные факторы этого крайне странного заболевания. Изменился весь ритм работы, президентский график – все сломано. Для вас самые яркие воспоминания года какие?
— Наверное, приход этого состояния как доселе неизведанного, доселе неиспробованного. Вы совершенно правильно сказали, что год начинался с грандиозных планов. И действительно, для этого все было сделано. Абсолютно новые стратегические установки президента, озвученные им в послании к Федеральному Собранию в начале года. Смонтированный под эти цели кабинет министров – спроектированный для рывка. И вдруг повестка дня абсолютно меняется. И меняется не у нас, а меняется глобально, во всем мире. Наступает ситуация, которую, наверное, доселе мировая экономика, по крайней мере в новейшей и в новой истории, не испытывала. То есть, обрушение всего и вся.
— Да и не только экономика.
— Конечно! Ну, сначала экономика все-таки как базис, а потом уже начинает вибрировать вообще вся система – и социальная сфера, и все остальное. Европейские города пустые, по которым ездят машины с мигалками, марширующие люди в скафандрах по китайским улицам и так далее – мы все это с вами увидели в начале этого года и очень сильно изумились. Но констатировать можно одно: да, мир стал другим, и наша жизнь в этом году стала другая. Но все-таки надо признать: в нашей стране все произошло чрезвычайно эффективно, кто бы что ни говорил. Работали эффективно, никто не впал в дешевый популизм. Все эти призывы о «вертолетных деньгах» и так далее – они достаточно твердо были отвергнуты – аргументированно.
— А мне понравилось: те экономисты, которые к этому призывали, ссылались на западный опыт. Только на Западе нигде ничего подобного эффективно не удалось сделать!
— Конечно.
— Не получили никаких результатов. То есть, получается, в очередной раз нам предлагали подсунуть абстрактные советы, даже не понимая, к каким последствиям это может привести.
— Абсолютно! И, собственно, ход времени это доказал – правильность принятых решений. Хирургическая, точечная помощь, помощь, как говорил неоднократно Путин, только тем, кто прежде всего в ней нуждается, и так далее. Давайте посмотрим: те страны, которые вкачали сотни миллиардов и даже триллионы своей валюты в свои экономики – разве это спасло их экономику, мировую экономику от падения на 4 процента?
— На какие 4? Европа – и на 10.
— Мы усредняем.
— Мы то упали меньше, чем они.
— Я усредняю. Не спасло – эти деньги сгорели в топке. У нас совсем другая ситуация. Да, мы тоже «припали», и «припали» существенно, и вылезать из этого будем весь следующий год, но меньше, чем они. Может, у нас и экономика, если сравнивать с крупнейшими западными странами, чуть поменьше. Но, с другой стороны, мы достаточно мобильны.
И еще давайте не забывать, что мы существуем в недружественной и даже враждебной окружающей среде. Давайте не забывать, что весь этот год нам приходилось сталкиваться все с новыми и новыми так называемыми санкциями. Давайте возьмем «Газпром», который работает вместе со своими европейскими партнерами над «Северным потоком – 2». Совершенно неприкрытая, ковбойская, рейдерская атака! Я имею в виду эти санкции против «Северного потока – 2». А как это еще назвать? И все равно методично удается продолжать работать, приближаться к финализации этого проекта. И так же – по другим направлениям.
Поэтому – да, мир стал другим, но, по сути, вся работа президента России – да, она перешла в антикризисный режим, – но она абсолютно не претерпела никаких изменений. Визуально – может быть, да, мы видели президента больше на видеоконференциях и так далее, но по сути – ничего.
— Ну смотрите, Байден отсидел большую часть времени в подвале, в таком бункере, его все время за это троллил Трамп.
— А вы, кстати, видели этот бункер? Давайте не будем голословными.
— Мы сейчас до этого дойдем. Это как раз Байден – но он и говорил: я сижу. Трамп хорохорился, хорохорился – переболел, Борис Джонсон тяжело переболел, Макрон переболел. Если посмотреть, Си Цзиньпин жестко закрыл те регионы такими методами, которые ни в Европе, ни у нас невозможны.
— Да, действительно.
— Просто невозможны – когда люди не выходили. У нас Владимир Владимирович в Коммунарку пошел!
— Да.
— То есть просто – в самый разгар Путин говорит: давайте посмотрим, что там происходит. Он едет в Коммунарку. Я помню ваши глаза, выражавшие, вежливо говоря, большое удивление. Путин по всей стране при этом ездит.
— Да, сохраняет определенный темп. Конечно, не такой как раньше, но темп поездок, самых необходимых стране.
— То есть, нашли какую-то оптимальную формулу, когда идет сочетание и видеоконференции и живого непосредственного контакта. То есть, когда идет такое управление, что нет такого ощущения, что руководитель не приедет. Руководитель приезжает и смотрит. Путин, вырабатывая эту схему, сам изменился или нет? Он стал другим за этот год?
— Нет, я бы не сказал. Понимаете, для него же всегда форма вторична, для него первично все-таки содержание, а главное – результат работы. И именно на этот результат он ориентируется. Если этот результат может быть достигнут в ходе видеоконференции, он проводит видеоконференцию. Если необходимо куда-то съездить, непосредственно оказать какую-то моральную поддержку или действенную поддержку каким-то субстантивным совещанием, он тогда едет и это делает.
— Теперь же мы по большому счету играем против себя. Смотрите: в Америке больше 320 тысяч смертей, и то Байден говорит, что худшее еще впереди. Но американцы хотят вакцинироваться. Европа в локдауне, тоже хотят вакцинироваться. А у нас локдаун отнюдь не такой жесткий, как в Европе.
— У нас нет локдауна.
— О чем и речь! И народ расслабляется.
— Нас сейчас покритиковал бы Жириновский, он призывал все-таки это слово не использовать.
— Да-да, говорить по-другому. И получается как: и вакцина есть, но наш народ не спешит. Да и Владимир Владимирович сказал: врачи не рекомендуют. Но сейчас уже все – Минздрав сказал, что «Спутник V» можно для граждан Российской Федерации 60+. Так что Владимиру Владимировичу придется.
— Мы с вами имеем право ожидать, что в обозримой перспективе президент сам расскажет о принятом решении. Он, собственно, и сказал, что он сам это обязательно сделает. Он сказал, что он будет прививаться, что он принял такое решение, и он ждал завершения всех формальностей.
— А как Путин решил позволить собственной дочери войти в группу добровольцев для тестирования?
— Я не знаю, это все-таки личное жизненное пространство Путина, поэтому давайте оставим это ему. Тем не менее он говорит – кстати, пытаясь продемонстрировать степень доверия и надежность нашей вакцины.
— Почему мы предлагаем нашу вакцину даже тем, кто плюет, кто нам хамит, кто ведет себя совершенно вызывающе – как, например, господин Зеленский, то есть, просто до неприличия?
— Здесь нужно вспомнить слова Путина, которые он сказал в своем выступлении на первой «двадцатке», которая состоялась в дистанционном режиме. Очень здорово тогда, что наши саудовские коллеги все-таки, несмотря на ситуацию, организовали эту «двадцатку». И тогда в своем выступлении президент как раз и говорил о том, что сотрудничество в производстве вакцины, в разработке, испытаниях должно быть абсолютно деполитизировано, должно быть лишено какого-то государственного давления, должно быть лишено каких-то элементов конкуренции.
К сожалению, мы с вами столкнулись с весьма массированными проявлениями недобросовестной конкуренции, давайте вспомним, какие нападки имели место в отношении «Спутника» – совершенно бешеные! И, конечно, здесь и не пахло каким-то сотрудничеством. Но сейчас, когда «Спутник» все-таки стал действительно одной из самых востребованных вакцин в мире, сейчас эти нападки уже не так эффективны. Но Путин с самого начала говорил о том, что в этой ситуации все страны должны продемонстрировать самое ответственное поведение в плане производства вакцины, в плане того, чтобы делиться этой вакциной.
— Но Путин же не может не знать, что говорят на Украине о нем и о вакцине? О том, как себя ведет Зеленский?
— Путин прекрасно себе представляет – поймите, у него же есть контакты с представителями разных украинских партий и так далее, к нему приезжает Медведчук, они общаются, поэтому он имеет информацию о том, что там происходит.
— И все равно – пожалуйста!
— И поймите, дело в том, что – да, может быть, кто-то действительно является врагом вакцинации, исходя из личных соображений, это их право, – но на Украине огромное количество людей, которые хотят спасти свою жизнь, которые хотят спасти здоровье своих родных и близких, и которые, конечно, с удовольствием использовали бы ту вакцину, которая будет на Украине, и они бы использовали, конечно же, еще и самую эффективную из этих вакцин. И поэтому, конечно, если бы было, то многие украинцы этим бы пользовались и спасали бы свои жизни.
— А Путина эмоционально вообще невозможно задеть? Я смотрю – последние несколько месяцев на него идет личная колоссальная атака с самых разных сторон. И Путин на это не реагирует, и, несмотря на любые атаки в замаскированном или прямом виде, идущие из США, которые мы видим – там же все время прилетают приветы как от бывшей администрации, уходящей, так и от той, которая будет новой. Но Путин на это реагирует как-то очень спокойно – или все равно зарубочки делает и понимает, что дальше будет еще хуже?
— Во-первых, это не в последние месяцы – атаки на Путина идут и с Запада, и изнутри на протяжении последних 20 лет, собственно, и конечно, за это время определенный иммунитет наверняка у президента сформировался. И он сам неоднократно говорил: атаки атаками, но главное – как человек работает. Реагировать на каждый чих, на каждую инсинуацию или, по-русски говоря, вранье – он никогда этого не делал и, я уверен, делать не будет. Реагировать на это эмоционально, как какой-то трепетный юнец – Путина таким представить себе просто невозможно. Он гораздо более устойчив, чем сила всех этих «огрызаний» кого-то там извне и так далее, тех, кто хочет его как-то уколоть.
— В Америке же есть такое понимание, что если твоего президента хвалят из-за рубежа, значит, что-то у тебя не то с твоим президентом.
— Ну да.
— Но при этом наверняка же есть и личное разочарование, потому что очень многого мы ждали после встречи в Париже – точнее, до встречи в Париже в «нормандском формате». И казалось – вот, новый президент Зеленский, было такое ожидание некого позитивного движения. Но потом – в частности, омерзительные, на мой взгляд, извините за такое выражение, комментарии Зеленского по поводу Великой Отечественной войны – они очень сильно насторожили.
— Это была огромная ошибка, особенно в год 75-летия Победы. Это, наверное, сильно резануло не только слух, но и сердце не только Путина, но и огромного количества наших ветеранов, да и вообще – все, кто живет на территории бывшего Советского Союза, чьи предки участвовали в этой войне, – наверно, всех их сильно резануло. Да и на самой Украине очень много таких.
— Означает ли это, что нам все тяжелей и тяжелей будет выстраивать диалог с нынешней украинской властью, и они перешли в режим, условно говоря, новой версии Порошенко, когда звонить могут – дозвониться не могут?
— Сейчас, во-первых, никто особо и не звонит, процесс урегулирования, процесс выполнения этих самых договоренностей, которые были достигнуты в Париже, и выполнение положений Минского комплекса мер не то что забуксовал – там какие-то единичные положения действительно удалось реализовать, – но в целом, самое главное, никто за них даже не брался.
— Но команда Зеленского пытается сказать, что Франция и Германия плюс Украина – против России, и что идет украино-российская война. Они все время на эту тему бьют. Действительно ли Франция и Германия вдруг перестали понимать, что, исходя из Минских соглашений, Франция, Германия и Россия находятся в едином статусе? А противоборствующие стороны – это Украина и республики?
— Во-первых, речь идет о внутриукраинском конфликте. Ни Россия, ни Франция, ни Германия не являются участниками или стороной в этом конфликте. И Россия, и Германия, и Франция делают все возможное, чтобы помочь Украине урегулировать этот конфликт. Чем дальше заходит ситуация, тем сложнее становится это урегулирование. Пассивность Киева в деле реализации принятых решений видна невооруженным глазом и в Париже, и в Берлине. И в Париже, и в Берлине не скрывают своего разочарования по многим-многим моментам этой ситуации.
— Следующий год тяжелый будет?
— Очевидно, что когда мы проснемся 1 января, встретив Новый год, ковид никто не отменит, он никуда не уйдет.
— Это точно.
— И очевидно, что 1 января мировая экономика не вырастет на 5 процентов.
— А отношения с мировыми державами?
— Отношения с мировыми державами? Россия является очень важным участником международного сообщества. И, несмотря на все разногласия, которые могут быть у нас, мы, конечно же, будем четко ориентироваться на наши собственные красные линии – они не исчезнут никогда.
— Но санкции будут?
— Но, конечно же, Россия будет готова к любым недружественным проявлениям, которые, к сожалению, тоже в следующем году никуда не исчезнут.
— Ну вот смотрите: если подводить итоги года, я не помню, чтобы так часто Путин обращался к народу, как это было весной. Несмотря на коронавирус, несмотря ни на что, в обществе прошла серьезнейшая дискуссия, были внесены ключевые поправки в Конституцию, которые поддержало подавляющее большинство россиян. Притом они такие сущностные, которые говорят о том, какие мы и как мы будем дальше жить. Несмотря на все сложности этого года, у нас и вакцина, и здравоохранение – у нас теперь не медицина, а здравоохранение, что мне кажется очень важным, то есть, смогли сделать то, чего от нас не ждали, – и самолет с собственным двигателем, «Сухой», и «Туполев» у нас полетел, и истребитель пятого поколения, новые виды вооружения (приняты) на боевое дежурство. То есть, тем не менее, динамика есть. И Россия выступила как миротворец в тяжелейшем конфликте, который перешел в горячую фазу в Карабахе. И Путин просто…
— Россия, собственно, сыграла ключевую роль в том, чтобы прекратить кровопролитие.
— То есть, там же была ситуация – уже все, уже был край. У нас многие зрители не понимают, когда мы говорим о 5 тысячах погибших. Надо понимать, что все население Армении – 2 миллиона, а Карабаха – 150 тысяч. То есть, если это пересчитывать на масштабы России, то надо считать 350 тысяч. Это то же самое, как если бы в России за 40 с лишним дней войны погибло 350 тысяч человек.
— В целом, в 2020 году активные боевые действия в Европе – по сути, в Европе, – активные боевые действия, да еще прямо у наших границ – это то, чего, конечно, мировое сообщество не должно допускать. В данном случае ответственная позиция Путина, его усилия по тому, чтобы это остановить – они, конечно, дорогого стоят, их очень трудно переоценить.
— А как Путину удалось это сделать?
— Только поддержание добрых и конструктивных отношений, основанных на взаимном уважении, и с Баку, и с Ереваном, позволило Путину быть посредником в этом урегулировании.
— Но я не представляю, что Путин должен был сказать президенту Азербайджана, чтобы остановиться.
— Никто из нас не представляет, потому что, действительно, президент занимался этим лично, и много-много дней он провел просто с телефонной трубкой в руках.
— И, как я понимаю, надо было еще беседовать с Эрдоганом?
— Безусловно!
— Потому что были попытки столкнуть впрямую Путина с Эрдоганом?
— Скажем так: какую-то часть этих разговоров мы можете отфиксировать по нашим сообщениям, пресс-службы президента, но далеко не все.
— Мы фиксировали и показывали. Но при этом интересно, что под конец года произошел такой обмен любезностями, когда Путин дал очень серьезную, позитивную оценку Эрдогану и его человеческим качествам, и Эрдоган после пятничной молитвы ответил практически слово в слово тем же.
— Это говорит о том, что в нашем регионе Россия и Турция действительно являются, наверно, крупнейшими странами, которые и могут, и должны вносить значимый вклад в дело безопасности и стабильности в нашем регионе. По крайней мере, делать так, чтобы не было войны.
Помимо этого, конечно же, у нас огромный комплекс двусторонних отношений. И когда в этих рамках два государства возглавляют лидеры, которые так к друг другу относятся, которые считают друг друга человеком слова и человеком дела – это ведь является залогом того, что даже если возникают разногласия, даже если возникает где-то конфликт интересов, то конструктивный настрой лидеров позволит выйти из ситуации гармонично.
— Вы привыкли к нападкам на себя из-за того, что находитесь рядом с президентом, работаете в администрации?
— Вы знаете – наверное, да, тоже уже достаточно спокойно к этому отношусь.
— То есть, выработалась защита?
— Да, да – иммунитет, также, как антитела. Чем больше нападок, тем больше антител.
— Да, вы же пожелали на Новый год всем коллегам высокого титра антител. Спасибо большое, Дмитрий Сергеевич, с нетерпением ждем вас в этой студии в следующем году.
— Спасибо! Дальнейших успехов вашей программе в следующем году.
