Почему Пётр I не западник, и отчего сошёл с ума князь Мышкин?

Противники западников (славянофилы, евразийцы, национал-большевики и другие идеологические группы) утверждают, что Россия — не часть Запада, а особая цивилизация, которая развивается по-своему; технологии, по их мнению, вопрос важный, но вторичный, главное же в том, чтобы сохранить свою национальную самобытность.

«Точкой зеро» русского западничества считается 1836 год, когда в журнале «Телескоп» было опубликовано скандальное «Философическое письмо» Петра Яковлевича Чаадаева. Главное возмущение патриотически мыслящих читателей вызвало утверждение Чаадаева о том, что Россия «составляет пробел в интеллектуальном порядке» по сравнению с Западом.

Публикация в «Телескопе» не только дала толчок к оформлению сразу нескольких западнических течений, но и спровоцировала возникновение враждебных западничеству националистических идей, прежде всего, славянофильства. «Журнальная статья Чаадаева произвела страшное негодование публики и потому не могла не обратить на него преследования правительства и Императора. На автора восстало все и вся с небывалым до того ожесточением в нашем довольно апатичном обществе», — писал современник тогдашних событий.

Т. е. впервые в новой русской истории возник очень мощный медийный эффект. Началась публичная критика реформ Петра Первого, которые лежали в основе Российской империи. Императору Николаю I это, разумеется, не понравилось, «Телескоп» был закрыт, издатель журнала Надеждин отправлен в ссылку, а сам Чаадаев объявлен сумасшедшим.

Истина познается только в споре. А потому давайте попробуем честно и беспристрастно разобраться в том, что же в утверждениях западников и их противников справедливо, а что — не очень. Но начнем все-таки с генезиса, т. е. с очень, очень далеких времен.

Русская княжна в руках немецких сатанистов. О чем молчат летописи

На самом деле западничество придумал не Чаадаев, и не Петр Первый, и даже не Лжедмитрий. Западничество появилось еще в Древней Руси, потому что торговые связи и династические браки между русскими князьями и западноевропейскими королями были привычным делом. А зачем нужен династический брак? Правильно, затем, чтобы рассчитывать в случае чего на военную помощь своего зятя, тестя, двоюродных братьев и т. д.

Эти браки не всегда были удачны. Так, например, княжна Евпраксия Всеволодовна в 1089 году стала женой германского императора Генриха IV (того самого, который в 1077 году «ходил в Каноссу») и… после свадьбы узнала, что Генрих жуткий еретик и сатанист! Жизнь русской княжны на Западе превратилась в сущий ад. Она убежала от мужа-дьяволопоклонника к его главному политическому противнику — римскому папе Урбану II. А тот заставил Евпраксию выступить на церковном суде против Генриха. Против мужа! Скандал! Позорище на весь белый свет! Даже если сейчас такое случится — от молвы не отмыться вовек, никакое пиар-агентство не поможет. А это было Средневековье! Самый разгар религиозного фанатизма и крестовых походов!

При этом в «Повести временных лет» о злоключениях русской княжны на Западе почему-то ничего не написано. Скорее всего, летописцы получили от великокняжеских властей или от самой Евпраксии, в 1099 году вернувшейся в Киев, щедрое пожертвование и настоятельную рекомендацию никак эту грязную историю в летопись не заносить.

То есть всё было настолько плохо, настолько скандал испортил отношения Руси и «коллективного Запада», что понадобилось срочно всё замазать, скрыть от «общественности», а ненужных свидетелей убрать с глаз долой (Евпраксию постригли в монахини — типичное наказание для средневековой женщины из княжеского или королевского рода). На пустом месте подобные «замазки» не возникают.

• Вот почему нельзя верить на́ слово древнерусским летописям (как и любому другому историческому источнику, впрочем). Уже призвание варягов в 862 году (т. е. традиционная «точка зеро» русской истории) вызывает у историков множество вопросов. С чего бы вдруг славянским племенам было приглашать чужеземцев-викингов на княжение в Великом Новгороде и других городах?
• Нет ли в этой легенде политической подтасовки?
• Может быть, летописец опять намеренно что-то «замазал», приврал и изобразил циничный захват власти варягами как добровольное «приглашение»?

Может быть, летопись писалась по заказу какого-нибудь прозападного князя, которому была выгодна именно такая концепция истории: славяне, мол, были глупые и необразованные, а вот Рюрик и его потомки навели «наряд» (порядок) и «свет» (просвещение); следовательно, вы должны подчиняться Рюриковичам, т. е. мне. Логично? Логично.

Кто приказал придумать политическую легенду о призвании варягов, до сих пор непонятно; понятно только, что эта летописная вставка сделана всё тогда же, во времена несчастной Евпраксии Всеволодовны. Западником был, например, великий князь Святополк Изяславич, сын польской принцессы Гертруды. В 1113 году Святополк скончался при загадочных обстоятельствах, и в Киеве вспыхнул националистический погром. Были разграблены дворы верных Святополку бояр и еврейских купцов.

Результатом этого погрома стало вокняжение брата Евпраксии — Владимира Мономаха, который вел уже умеренный национальный курс. Напрашивается версия о том, что это переписывание летописей инициировал именно Мономах — последний, по сути, руководитель единого Древнерусского государства, упрямо пытавшийся найти точки соприкосновения с «западными партнерами».

Легенда о призвании варягов ему была выгодна, а бульварная хроника о скандальных похождениях сестры — совсем нет. Поэтому варяжская легенда была как бы выпячена наружу, а любая информация о том, что могло бы повредить налаживанию отношений с Западом, наоборот, тщательно вымарана.

Вообще, давно замечена странная «магия имени». Все Святополки во власти были западники, даже князь Святополк-Мирский (министр внутренних дел при Николае II) был англоман, а вот все Владимиры (в том числе Ленин и Путин) считаются умеренными патриотами, если можно, конечно, назвать «умеренностью» неизбежные в таких случаях перегибы: Владимир Святой в начале карьеры укреплял патриотизм человеческими жертвоприношениями языческим богам, а Ленин говорил в разгар продразверсток, что настоящий патриотизм — это «патриотизм человека, который будет лучше три года голодать, чем отдаст Россию иностранцам».

Святополк II и Владимир Мономах правили на рубеже XI и XII веков, и тогда вопрос выбора между Европой и Азией не был еще так очевиден. Но уже спустя несколько десятилетий Русь фактически распалась на несколько «полугосударств», и к середине XIII века контуры непримиримой вражды западников и «восточников» превратились из умозрительных концепций киевских монахов в кровавую реальность гражданской войны.

Распалось само единство династии Рюриковичей, расколовшейся на Мстиславичей, Ростиславичей, Юрьевичей, Изяславичей, Ольговичей и т. д. Княжеские династии откровенно враждовали между собой. Вторжение монголов только дораскололо Русь и усилило эту «игру престолов». При этом одни князья (Александр Невский и его отец Ярослав Всеволодович) опирались на поддержку монголов, а другие стали искать помощи на Западе. Так, римский папа Иннокентий IV в 1253 году признал Rex Russiae («королем Руси») князя Даниила Галицкого. На сторону западников переметнулся даже родной брат Александра Невского Андрей.

Кончилось всё очень печально: Александр пожаловался монголам на своего же брата, и те послали на Русь карательный отряд, который разбил Андрея, бежавшего в итоге в Швецию. Другой монгольский отряд, отправленный на Галичину, не добился большого успеха, однако западническая политика Даниила Галицкого привела к куда более серьезной проблеме: от «короля Руси» отвернулась православная церковь.

Митрополит Кирилл попросту бросил своего покровителя и уехал к Александру Невскому, потому что монголы гарантировали русским невмешательство в религиозные вопросы в то время как римские папы требовали безусловного подчинения и признания основных богословских догматов католичества (прежде всего, «филиокве»).

Именно религиозный вопрос окончательно развел осколки Древней Руси по разные стороны в XV—XVI вв. Московские государи, продолжавшие промонгольскую политику Александра Невского, категорически отвергли в 1441 году унию с католиками, в то время как население Западной Украины и Западной Белоруссии унии подчинилось, став тем самым частью западной цивилизации, а не «восточной». Окончательно эта уния была оформлена польскими иезуитами в 1596 году в Бресте, и, как говорится, себе же во вред. Бо́льшая часть Украины не приняла Брестской унии и спустя полвека присягнула православной Москве.

Еретики-иноагенты. Почему Петр Первый не западник

В чем Чаадаев совершенно точно не прав, так это в том, что средневековая Русь была чужда просвещению, и что у нас не было своих «мудрецов и мыслителей». Другое дело, что просвещение было монополизировано православной церковью, которая (как и католическая в то же время) отчаянно сопротивлялась любым попыткам эту монополию отобрать.

Так, например, на рубеже XV и XVI вв. в Новгороде и Москве была разгромлена слишком вольнодумная ересь «жидовствующих». Смысл ереси историкам до сих пор не ясен; возможно, «жидовствующие» были всего лишь проектом тогдашних литовских «спецслужб», недовольных аннексией Новгорода в 1478 году и усилением власти Ивана III.

Однако и в Московском государстве тогда уже была своя «контрразведка», прекрасно понимавшая, что деятельность этих «иноагентов» нужно пресекать в корне, а не либеральничать, не впадать в модный гуманизм, именно тогда впервые появившийся на Западе. 27 декабря 1504 года в Москве в деревянных клетках были всенародно сожжены дьяк Иван Курицын по прозвищу «Волк», Дмитрий Коноплев и Иван Максимов. Т. е. против западничающих еретиков были применены вполне западнические же методы, характерные для тогдашней испанской инквизиции.

Главным идеологом этих расправ над антисистемной оппозицией стал русский церковный деятель Иосиф Волоцкий, написавший книгу, которая так и называется — «Просветитель». Сейчас Русская православная церковь почитает его как святого.

Лицевой летописный свод: «В ту же зиму великий князь всея Руси Иван Васильевич и его сын великий князь всея Руси Василий Иванович со своим отцом Симоном, митрополитом всея Руси, с епископами, и со всем собором расследовали дела еретиков и повелели их предать смертной казни. И сожгли в клетке дьяка Ивана Волка Курицына и Митю Коноплева, и Ивашку Максимова в декабре в 27 день»

Московское царство вообще многое заимствовало с Запада, например, чисто католические формы церковной собственности, подкрепленные знаменитой фальшивкой — «Константиновым даром». Иван Грозный был фактически «великим инквизитором» на троне, сама идея венчать его в 1547 году русским царем — это идея осифлян, т. е. сторонников идей Иосифа Волоцкого.

Осифляне старательно подражали во всем Западу: церкви должны были быть, по их мнению, богато украшены, клирики образованны, а еретики — жестоко наказаны. Многие церковные книги переводились с латинского языка, а в строительстве московских церквей принимали участие итальянские мастера. Даже Кремль построен итальянцами! Но стоит ли называть осифлянство западничеством? Скорее всего, нет. Это просто полезное заимствование (если можно назвать, конечно, инквизицию «полезной»).

Любые попытки подчинить Москву Западу, с внедрением неких «прогрессивных» на тот момент времени институтов, русское общество категорически отвергало. Это ярко показали события Смуты. Поначалу Лжедмитрий, вступивший в Москву на недовольстве народа политикой Бориса Годунова, был принят как «истинно православный государь».

Однако вскоре стало понятно, что Самозванец всего лишь продвигает интересы иезуитов. Расправа была мгновенной. «Что толковать с еретиком: вот я благословляю польского свистуна!» — закричал боярский сын Григорий Валуев, выстрелив Лжедмитрию прямо в грудь. Все 524 расквартированных в Москве поляка тоже были вырезаны в один день 27 мая 1606 года. Т. е. опять случился стихийный националистический погром, на естественном отторжении западнического курса, каким бы замечательным в теории он ни был (Лжедмитрий планировал среди прочего, например, основать первый русский университет).

По большому счету, Лжедмитрий всего лишь самый известный представитель той ветви западничества, которую правильнее было бы называть полонофильством. Первыми представителями этого направления нужно считать киевских князей Святополка I и Святополка II, а последней — царевну Софью, правительницу Русского государства в 1682—89 гг. Ее поражение в 1689 году означало, по сути, смену одного типа западничества на другое: польские костюмы при дворе были вытеснены немецкими. Брат Софьи Петр Первый стал ориентироваться уже не на католические, а на протестантские страны Запада.

С другой стороны, значение костюмов и париков, введенных Петром, историками явно переоценено. Петр I не западник, а, скорее, модернист своего времени, чем-то похожий на японского императора Мэйдзи, объявившего в 1868 году масштабную реформу всего общественного и государственного строя. Это две принципиально разные политические платформы: западник просто стремится стать частью «цивилизованной Европы», модернист же переодевается в костюм европейского покроя, но по своей природе он остается патриотом («Сонно Дзёи» по-японски) и преследует сугубо национальные интересы.

Политический курс Петра был именно в том, чтобы модернизировать Россию за счет западных технологий, науки, образования и проч., а не сделать ее частью западной цивилизации. А в экономике Петр придерживался откровенного протекционизма и не пускал в Россию, например, еврейских купцов, считая их опасными конкурентами русскому купечеству.

Модернизация, конечно, огромная заслуга Петра (хотя с другой стороны его реформы обернулись крепостным правом, рабством для собственного народа, в сущности). Именно по этой причине царя часто сравнивают с большевиками, тоже выступавшими за путь модернизации и индустриализации и тоже явно перегнувшими палку в вопросе гражданских свобод (об этом мы еще поговорим).

«Петр Великий был по преимуществу русский человек, русский именно в своих преобразованиях, — утверждал Тургенев. — Русский человек так уверен в своей силе и крепости, что он не прочь и поломать себя: он мало занимается своим прошедшим и смело глядит вперед. Что хорошо — то ему и нравится, что разумно — того ему и подавай, а откуда оно идет, — ему все равно».

Вот почему неверно представление Петра Первого «иноагентом», вплоть до абсурдной истории о том, что царя, якобы, подменили на Западе внешне похожим на него голландским шкипером. В основе этих слухов лежит отчаянная пропаганда тогдашних русских радикал-националистов — староверов, принципиально не принимавших каких-либо контактов с западными странами и не считавших нужным хоть что-то модернизировать.

Наверное, это чем-то похоже на сегодняшних коммунистов, а боярыню Морозову, протопопа Аввакума и других лидеров сопротивления курсу «клана Нарышкиных» можно сравнить с многолетним вождем КПРФ Геннадием Андреевичем Зюгановым, ни одна речь которого не обходится без утверждения о том, что Запад прогнил, а в Кремле сидит такая же прогнившая прозападная «элита», которую было бы неплохо разогнать поганой метлой; эта риторика мало чем отличается от риторики «Жития протопопа Аввакума, написанного им самим»; любой, кто умеет читать, может сравнить эти тексты и констатировать, что они удивительно похожи.

Филокатолики с нашего проспекта. Отчего сошел с ума князь Мышкин

В действительности ничего оригинального в идее Чаадаева, что Россия — страна отсталая и глупая, нет. Чаадаев не сам это придумал, а заимствовал у всё тех же иезуитов, которые часто были воспитателями русских дворян в конце XVIII – начале XIX вв. Все дело в том, что на Западе орден иезуитов был ликвидирован, случилось это в один день, 21 июля 1773 года, по указу римского папы Климента XIV.

В тот же день генерал иезуитов Лоренцо Риччи был арестован, а имущество ордена передано светским властям. Т. е. орден иезуитов разгромили приблизительно тем же способом, которым в начале XIVвека был уничтожен орден тамплиеров; в следующем, 1774-м, году инициаторы разгрома, Климент XIV и французский король Людовик XV, неожиданно скончались, как и Филипп Красивый и Климент Vв 1314 году. Это, конечно, всего лишь совпадение, но не обратить внимания на это совпадение тоже было бы неправильным.

Главной причиной разгрома иезуитов на Западе была поднимающаяся волна Просвещения. Католическую церковь в XVIII веке критиковали все, кому не лень, самым известным критиком был Вольтер, призывавший «раздавить гадину». Так как иезуиты были самым консервативным, самый мракобесным католическим орденом, они раздражали пробудившуюся либеральную буржуазию больше всего.

На волне этой предреволюционной истерики «Общество Иисуса» (официальное название ордена) и было запрещено. Однако, в России иезуиты неожиданно нашло убежище. Екатерина II, будучи государыней просвещенной и веротерпимой, посчитала репрессии против иезуитов надуманными и позволила им работать и преподавать в России. В 1800 году император Павел, человек в принципе помешанный на рыцарстве, католичестве и всем таком, передал иезуитам церковь святой Екатерины на Невском проспекте (не путайте с лютеранской и православной церквями святой Екатерины, которые в Петербурге тоже есть).

Вскоре при этом храме был основан иезуитский колледж, развивший бурную деятельность по «вразумлению» русских дворян. Русские власти некоторое время терпели деятельность «иноагентов», не считая ее особенно опасной, но после разгрома Наполеона в 1814—15 гг почему-то особенно взъелись именно на иезуитов. Судя по всему, на них «настучали» какие-то рьяные православные патриоты. В 1816 году Александр IIзапретил иезуитам въезд в Санкт-Петербург и Москву, а в 1820 году «Общество Иисуса» в России было вообще запрещено, его члены (317 человек) высланы из России по принципу persona non grata, всё имущество иезуитов было конфисковано.

Однако, семена иезуитской работы дали свои плоды, и вскоре в России образовался филокатолический кружок. Имена русских филокатоликов хорошо известны, все они сплошь князья да княгини. Была, например, такая знаменитая светская львица Зинаида Александровна Волконская, «царица муз и красоты», по выражению Пушкина, в 1833 году приняла католичество, предварительно переписав свое имущество в России на сына, дабы не подпасть под действие тогдашнего антииезуитского закона.

Софья Свечина, еще одна хозяйка литературного салона, сделалась рьяной католичкой и в 1816 году эмигрировала в Париж. Декабрист Лунин был католиком. Наконец, отдельно нужно отметить фигуру князя Ивана Сергеевича Гагарина, принявшего католичество в 1842 году. Именно к гагаринскому кругу и примкнул Чаадаев, и впоследствии именно Гагарин опубликовал в полном объеме «Философические письма» и «Апологию сумасшедшего».

Иезуитский след в творчестве Чаадаева даже не нуждается в каком-то отдельном исследовании, это хорошо заметно по характерной риторике: у русских, мол, какое-то неправильное, варварское, чересчур «византийское» или «монгольское» сознание, которое было порождено дурной православной церковью, не понимающей ценности рационального и технократического взгляда на мир, созревшего в недрах католицизма еще в средневековые времена.

«По воле роковой судьбы, — написал Чаадаев в том самом скандальном, первом «Философическом письме», — мы обратились за нравственным учением, которое должно было нас воспитать, к растленной Византии, к предмету глубокого презрения этих [западных, католических] народов».

Православие! Вот, оказывается, в чем корень всех наших зол, по мысли западников. Вы неправильно думаете! У вас прогресса в голове нет! Вот если бы вы были умнее и обратились в Xвеке не к греческим попам, а, например, к немецкому епископу Адальберту Магдебургскому, в 961 году приезжавшему в Киев и выгнанному с Руси не то молодым князем-язычником Святославом, не то его матерью княгиней Ольгой, уже тогда принявшей христианство именно в его греческом варианте, — вот тогда бы вы были богаты, как на Западе, и кушали бы не вареную полбу, а жареную курочку, и у вас была бы великая культура и образование, Голливуд и фейсбук. Но так как вы сделали неправильный выбор когда-то, то и считать вас за людей мы не будем, а будем называть «схизматиками», «манихеями», «ордынцами» и т. д.

Эта филокатолическая (на самом деле антиправославная) риторика жива и по сегодняшний день и хорошо известна, например, по публичным выступлениям телеведущего Познера, неоднократно заявлявшего, что «Русская православная церковь нанесла колоссальный вред России». «одна из величайших трагедий для России — принятие православия», «православие — безрадостная религия, тяжелая, призывающая ко всякого рода страданиям, лишениям» и т. д. Ничего оригинального в этой мысли, повторимся, нет. Это всего лишь ошалелый огрызок иезуитской пропаганды, который бездумно повторяют люди, выросшие вне национальной среды, не знающие и не понимающие основ восточного христианства.

История не заканчивается – она длится и длится…

Нельзя не заметить также, что от русского филокатолицизма буквально один шаг к концепции разрушительной, антисистемной, направленной на уничтожение России как самостоятельной исторической единицы в принципе. Подобную идею озвучивал, например, западник Печерин (не путайте с литературным героем Лермонтова). Печерин прославился тем, что начинал как социалист, но стал католическим священником-редемптористом. Его идея в том, что дикая и азиатская Россия должна погибнуть, чтобы «просвещенная» Европа спаслась.

Резкая антикатолическая речь князя Мышкина в «Идиоте», после которой окончательно Мышкин сходит с ума, — это скрытая полемика Достоевского с Печериным, Чаадаевым и другими русскими филокатоликами. По сюжету романа, Мышкин узнает, что его наставник, которого он очень любил, перешел в католичество. Т. е. писатель как бы противопоставляет реально сумасшедшего русского националиста мнимому сумасшествию Чаадаева.

Убежденный патриот, Достоевский внимательно изучал западнические идеи и в качестве альтернативы предлагал идею почвенничества, тоже, впрочем, не оригинальную, а заимствованную Федором Михайловичем у староверов: «„Кто почвы под собой не имеет, тот и бога не имеет“. Это не мое выражение. Это выражение одного купца из старообрядцев, с которым я встретился, когда ездил. Он, правда, не так выразился, он сказал: „Кто от родной земли отказался, тот и от бога своего отказался“… Надо, чтобы воссиял в отпор Западу наш Христос, которого мы сохранили и которого они и не знали! Не рабски попадаясь на крючок иезуитам, а нашу русскую цивилизацию им неся, мы должны теперь стать пред ними…»

Дети декабря. Откуда в России либералы и почему у них ничего не получилось

Другое популярное направление русского западничества, самое, пожалуй, известное — это, конечно же, либерализм. И идеологически, и генетически русский либерализм восходит к декабристам, однако, нужно заметить, что декабризм — также явление вторичное, выросшее во многом из масонских лож, которые в России появились еще при Екатерине Великой. В русском масонстве было два основных направления: консервативно-религиозное и просветительско-мартинистское.

Первое направление группировалось вокруг т. н. «елагинских лож», находившихся под негласным покровительством Екатерины (Иван Перфильевич Елагин был директором придворного театра и, разумеется, регулярно докладывал императрице о своей деятельности). Второе направление было сформировано более молодым и революционно настроенным поколением, яркими представителями которого были Новиков, Радищев, Шварц и т. д. В начале 1790-х гг это направление было разгромлено, причем главную роль в разгроме сыграла главная тогдашняя русская «спецслужба» — Тайная экспедиция Сената. Когда в 1796 году Екатерина умерла, Павел I, не любивший матери, приказал освободить арестованных.

Это-то второе направление и подхватили, как эстафету, декабристы. С идеологической точки зрения это был достаточно сумбурный набор романтических представлений об истинном благе и общественном договоре, т. е. основная мысль была в том, что русское самодержавие нужно заменить конституционной монархией по образцу английской; по большому счету, это была просто мода того времени, как модными бывают штаны или шляпы. В самом деле, собирается какая-то дворянская молодежь и рассуждает «между лафитом и клико» о том, что было бы неплохо ввести в России конституцию. Предполагалось с этой целью созвать Учредительное собрание.

Скорее всего, всё это так и осталось бы разговорами, однако, случилось нечто удивительное: провал мятежа 26 (14) декабря 1825 года, казнь его руководителей и ссылка в Сибирь рядовых членов внезапно сформировали вокруг великосветских балбесов ореол героев и мучеников, пострадавших за правое дело.

Либеральные идеи начали стремительно набирать популярность среди русских дворян, которые в XIXвеке стали в принципе мельчать, озападниваться и откалываться от русского народа как такового. Просвещенный, хорошо образованный дворянин, знающий несколько языков, умеющий танцевать мазурку и потолковать о Ювенале, перестал быть своим для русского мужика, который был вынужден пахать в поте лица для того чтобы прокормить семью. Идеологией этого замыкающегося на себя дворянского класса и стал либерализм как некое представление о том, что у нас в России всё плохо, а вот на Западе всё хорошо.

К началу XXвека дворянский либерализм трансформировался в достаточно странную политическую силу, требовавшую реформ, но при этом мало задумывавшуюся о русском народе, т. е. главном потребителе предполагаемых социальных преобразований. Очень точно по этому поводу высказался Сергей Юльевич Витте: «Дворянство сто лет добивалось конституции, но только для себя». Русское дворянство всё более разорялось и мельчало, переходя из положения непосредственных владельцев земли в статус земских начальников и либеральных преподавателей университетов.

То есть сын или внук барина, еще недавно поровшего своих крепостных и вырывавшего им ноздри щипцами, был теперь земским деятелем, который закончил университет и набрался в столицах умных слов про свободу мысли, парламент и конституцию. На практике же такой сынок или внучок мало чем отличался от батюшки: он смотрел на крестьян свысока, с пренебрежением.

Эти барчуки никого и никогда не собирались «освобождать», они просто пытались выбить себе удобное место в новом, капиталистическом мире, и английская модель, с парламентом (в который, что логично, избирались бы те же земцы) и конституцией (которая лишала бы реальной власти царя, но развязывала бы руки идейным наследникам декабристов), была им чрезвычайно выгодна.

Именно такого рода либералы и стали главными бенефициарами «революции 1905 года». Провальная русско-японская война привела к массовым выступлениям по всей России. В январе в Петербурге в результате провокации, устроенной священником-социалистом Гапоном, погибло более 100 рабочих. В июне вспыхнул бунт на броненосце «Потемкин».

К осени ситуация накалилась до предела, началась всеобщая забастовка, и в результате царь Николай IIбыл вынужден, перекрестившись, подписать знаменитый манифест 30 (17) октября 1905 года, даровавший всем подданным Российской империи свободу печати, совести, собраний, союзов и т. д. Утверждался законодательный парламент — Государственная дума. Т. е. либералы неожиданно легко получили всё то, за что боролись 80 лет, и представлявшая их интересы Конституционно-демократическая партия (кадеты) стала большинством в Думе.

Отречение Николая II от власти в марте 1917 года сделало либералов фактическими правителями России. Однако Временное правительство не смогло удержать власть, потому что широкой поддержки народных масс у них не было.

У либералов был шанс показать себя, но они этот шанс бездарно профукали, начав делать непопулярные политические ходы, прежде всего, решив продолжать Первую мировую войну «до победного конца». И в итоге либеральная клика, растеряв политический рейтинг, была естественным образом смещена большевиками. 11 декабря (28 ноября) 1917 года Советское правительство издало «Декрет об аресте вождей гражданской войны против революции»: «Члены руководящих учреждений партии кадетов, как партии врагов народа, подлежат аресту и преданию суду революционных трибуналов». Собравшееся 19 (6) января 1918 года Учредительное собрание погрязло в бесконечных спорах, и в результате было закрыто матросом-анархистом Железняком, произнесшим знаменитую фразу: «Караул устал».

Декабристская программа 1825 года с треском провалилась. Учредительное собрание русскому народу оказалось не нужно, потому либеральные «баре» и «интеллигенты» были давно уже не народ, а западническая «элита».

Возвращение блудного диссидента. Кто и зачем развалил Советский Союз

Революция 1917 года и последовавшая за нею Гражданская война вытеснили из русской политики сами понятия либерализма и западничества. При этом русские либералы оказались в эмиграции на чудесном Западе, путь которого они так стремились навязать глупой России, и вдруг обнаружили, что они никому там, на Западе, не нужны. Особенно эмигрантов поразил печально известный лагерь в Галлиполи, куда союзники (Англия и Франция) временно перевезли остатки Добровольческой армии: с русскими солдатами и офицерами обращались, как с животными, держали в старых бараках, отбирали ценные вещи и т. д. То же самое было и в другом лагере, в Эстонии, куда осенью 1919 года были интернированы остатки Северо-Западной армии генерала Юденича.

Ужасы лагерной жизни, голод, тиф, полное бесправие и унижение оттолкнули от западничества даже тех, кто раньше выступал именно с этих позиций. И всё повернулось на 180°! Русские эмигранты начали высказывать идеи антизападнические! Так, например, авторами евразийских идей стали как раз бывшие либералы: Петр Савицкий, Николай Трубецкой и т. д.

В Советской России отношение к Западу было на самом деле очень двойственным. С одной стороны, Запад считался главным, капиталистическим врагом. С другой стороны, большевики активно использовали опыт капиталистических стран, прежде всего, Соединенных Штатов Америки (в частности, Советский Союз активно внедрял в жизнь положения научной организации труда Тейлора и активно сотрудничал с Генри Фордом). По сути, произошел возврат к идеям Петра Первого: модернизировать страну за счет западных технологий. Этот процесс шел очень сложно, болезненно, внутри самой ВКП(б) шла постоянная внутрипартийная борьба, закончившаяся только в 1927—29 гг победой Сталина, взявшего курс на индустриализацию (и на раскулачивание как обратную сторону этого же курса).

Западничество было как бы встроено в государственную идеологию и периодически давало о себе знать партийными разговорами о том, что нужно вернуться к «истинной ленинской» демократии. Именно это и стало идеологической основой хрущевской «оттепели», а впоследствии и горбачевской «перестройки». И вот почему в 1960-х гг в Советском Союзе стали возникать диссидентские группы, сделавшие своей программой защиту абстрактных «прав человека», демократизацию, свободу слова, совести и т. д.

Эти группы не были «засланы с Запада», а просто возникли сами собой, на забвении того исторического факта, что либерализм в 1917 году потерпел в России унизительное поражение, обусловленное отвращением народа к дворянской «элите». Сменились поколения, и теперь в качестве «защитников» прав и свобод выступила уже «элита» красная, советская, дети коммунистов 1920-х гг, многие из которых были расстреляны во время Большого террора, прошли сталинские лагеря, тюрьмы и ссылки.

При этом опять считалось почему-то, что на Западе истинные демократические права есть, а вот в азиатской, нищей, тоталитарной России их нет и быть не может. Запад живет богато, потому что у западных людей правильное капиталистическое и либеральное мышление, а вот наш менталитет неправильный, дикий, скифский и коммунистический. Давайте откажемся от коммунизма, и сделаем, как на Западе, и у нас всё сразу же станет хорошо! Системные провалы советской экономики, дефицит элементарных товаров бытового потребления, низкий уровень жизни только способствовали распространению подобных идей.

Внятного ответа на это неозападничество не было. Советская власть откровенно гнила и никакой альтернативы, устраивающей широкие массы, предложить не могла. Разного рода националистические и «имперские» идеи, тоже появившиеся в 1970-х гг, были убоги и представляли собой причудливое переплетение старых славянофильских и черносотенных идеологем вперемешку со всё тем же скрытым западничеством и антикоммунизмом.

И в результате события 1917 года повторились с обратным знаком: либералы во главе с Ельциным естественным образом сместили коммунистов, к осени 1991 года попросту растерявших всякое доверие народа, при этом ключевую роль сыграли сепаратистские настроения в союзных республиках («у нас будет независимость, и мы будем жить, как на Западе»).

При этом не нужно заблуждаться: и Горбачев, и Ельцин были западниками. Только первый старался построить страну на модель западных «социал-демократий», а второй устроил в России своего рода «либеральную диктатуру», расстреляв в 1993 году мятежный парламент и прописав себе в конституции суперпрезидентские полномочия, которых не было даже у Николая II.

Оба курса оказались для России катастрофическими. Горбачев попросту не понимал, что нужна жесткая рука, а не игра в «гласность» и «гуманизм», а Ельцин, наоборот, решил показать себя эдаким решительным политиком, развязав в 1994 году кровавую бойню в Чеченской республике. Проиграв войну, распродав за бесценок федеральное имущество, провалив экономическую политику, «царь Борис» потерял даже не политический, а исторический рейтинг. Вне всякого сомнения, Ельцин должен быть признан одним из худших правителей за всю историю России наряду с Керенским, Лжедмитрием, Василием Шуйским и Святополком Окаянным.

То есть Запад плохой, а Россия хорошая. Так?

Вовсе не так. Запад не может быть хорошим или плохим, точно так же как не может быть хорошей или плохой китайская, индийская или ближневосточная («исламская») цивилизация. В основе всякой культуры может быть только уважение к историческому пути, традициям и религии всех народов.

Плох не Запад, и даже не западничество в значении «интерес к другой культуре» или «союз с Германией, Францией, Америкой и т. д.», — а неразумное, некритическое, антинаучное и антинациональное подражание чужим богам и политическим моделям, только на том основании, что где-то там «люди лучше живут». И что:

• Это повод отказаться от национальной самобытности?
• Признать, что путь, выбранный когда-то княгиней Ольгой и Александром Невским неверен?
• Что православие и другие традиционные для народов России религии какие-то неправильные, порочные, изуродовавшие наш мозг?
• Может быть, все ровно наоборот, и мозг изуродован у того, кто пытается навязать свою точку зрения другому народу?

Конечно, такая позиция должна быть отвергнута. Конечно, всякое западничество и европоцентризм являются всего лишь глупой попыткой распространить свое геополитическое, экономическое и идеологическое влияние.

Нельзя приходить в чужой монастырь со своим уставом. Нельзя приезжать в Нью-Йорк и плевать на Статую Свободы. И Россию не стоит точно так же критиковать за то, что в русских домах стоят православные иконы, что в протестантской Америке, наоборот, категорически запрещено. Не считаешь это правильным? Не считай. Только делай это у себя дома, пожалуйста.

По большому счету, вопрос только в терминах. Нет ничего дурного в модернизации по западному образцу, в развитии науки или промышленности. И в этом смысле абсолютно прав западник Виссарион Григорьевич Белинский, утверждавший, что России нужны не столько церкви, сколько университеты. Дурное в том, чтобы перенимать чуждые обычаи, которые попросту не приживутся в народе, они будут отвергнуты, а тебе еще и в грудь выстрелят, как Лжедмитрию, а потом затыкают мечами и алебардами.

Западничество, отрицающее самобытность русского, российского, евразийского пути, попросту опасно для самого же западника. Оно не принесет ему ничего, кроме естественного отторжения. Правитель, который будет навязывать стране механический «прогрессивный» курс, не учитывающий национальной среды, только на том основании, что «так принято в прогрессивных странах», обязательно растеряет поддержку масс, даже если он въезжал в столицу на белом коне, и восхищенная толпа бросала в воздух шапки, чепчики и бейсболки с логотипом его партии.

В этом и есть искусство правителя — не в том, чтобы навязывать миру свою идею, а в том, чтобы подстраиваться под мир и понимать, что людям нужно на самом деле. А им нужно, прежде всего, уважение к их культуре, а не «вы язычники, дураки, цивилизации у вас нет». Это у тебя цивилизации нет, раз ты с такими заявлениями пришел.

Россия не самая лучшая в мире страна. Во-первых, у нас холодно. Во-вторых, не все в нашей истории было гладко. Революция была. Репрессии были. Еретиков жгли. Мы этого не отрицаем. Но и на «прогрессивном» Западе было все то же самое: королям головы рубили, и репрессии были, и еретики, на костер отправленные. Так почему мы-то хуже? Почему мы дикие варвары и азиаты?

У России, совершенно очевидно, свой, особый путь. Этот путь был выстрадан. Мы однажды выбрали его. Это не значит, что этот путь красив, что он вымощен желтым кирпичом или обсажен фруктовыми деревьями, но свернуть с него — значит погибнуть.

Читайте также:

Читайте также: Раскулачиватели земли русской. От Петра Первого до Владимира Путина