В ее правление Россия блестящим образом выиграла две русско-турецких войны, «вылечив» главный «гнойник» Московской Руси — вечный бардак на южных границах, которые в те времена назывались Диким полем.
Впервые со времен Владимира Мономаха ни русским, ни украинцам не нужно было больше опасаться, что степняки возьмут в плен их, или их жену, или детей и продадут на невольничьем рынке в Азове куда-нибудь в Алжир.
Очень неприятно, с одной стороны, сейчас читать заметки крымскотатарских националистов, о том, как плохие русские уничтожили великую крымскую цивилизацию, с другой стороны, когда читаешь такое, все более убеждаешься в том, что Екатерина, Потемкин, Румянцев и Суворов были правы. Крымское ханство было самым хищническим и паразитарным государством в истории Восточной Европы, за исключением, может быть, Хазарского каганата.
Это государство существовало за счет двух источников дохода — продажи людей в рабство и субсидий Стамбула. Крымские ханы постоянно клянчили денег у Порога Счастья, обосновывая это тем, что они являются главными распространителями ислама в Восточной Европе, эдаким светом мусульманской веры в темном мире московитов.
В действительности и казанским татарам, и башкирам, как мы уже видели, русские никогда не мешали молиться на Мекку. Мо́литесь вы своим богам, ну и моли́тесь. Ясак платите нам только, потому что так принято, это в государственных, то есть ваших же интересах.
Видели это и в Стамбуле, и всякий раз спрашивали у крымских ханов, как спрашивал бы любой уважающий себя инвестор:
«А каковы ваши реальные успехи, уважаемые? Покажите нам не на словах, а на цифрах, сколько людей вы обратили в ислам?».
На что крымские ханы делали то же, что делают все паразитирующие организации: начинали отнекиваться, говорить, что коньюнктура, мол, не та, что русские мешают, что мы еще только набираем обороты, что у нас есть план. Чтобы такая липовая «презентация» выглядела убедительно, использовали прием, который и сейчас сплошь и рядом используют — посылали к инвестору не скучного клерка, а смазливую даму, то есть наложницу, черкешенку красивую отправляли в гарем султана, дарили ее ему, и уже там, в постели, эта черкешенка начинала рассказывать, что, мол, ребята работают, стараются, ты их особо там не дергай… Если султан был добрый, то он соглашался с черкешенкой и давал еще денег. Если же султан черкешенке не верил, он очень быстро умирал, в результате дворцового переворота.
Это голая схема, а вот факты: в 1708 году (т. е. в то же самое время, когда русские неподалеку бились с шведами и их прихлебателем Мазепой) крымский хан Каплан-Гирей решил наказать кабардинцев за отказ платить дань. Была направлена карательная экспедиция — 20 тысяч человек, не только татары, но и турки. Кабардинцы вырезали эти 20 тысяч в одну ночь, у горы Канжал, заперли их в ущелье, завалили выход камнями и перебили, всех, не щадя. Надоело дань людьми, черкешенками, своими же сестрами, платить.
Крымское ханство было обречено, в силу того, что это государство ничего не создавало, эту «фирму» рано или поздно кто-нибудь закрыл, не русские, так самим туркам это надоело бы. Просто русским эти паразиты осточертели первыми, и в 1783 году Крым был впервые присоединен к России. Как и в 2014 году, это привело к тому, что части крымских татар (точнее, тому отделу крымской «фирмы», который занимался подготовкой «презентаций») пришлось сесть на корабли и уплыть в Турцию. До 200 тысяч человек были вынуждены уехать. Неприятное воспоминание для татар, конечно. Но такова была исторически справедливая цена за века работорговли и паразитизма.
Когда Бахчисарай пал, выяснилось, что Дикое поле, которое было просто «гнойником» несколько веков, очень даже выгодно распахать и засеять злаковыми, а через Крым и Одессу эти же выращенные злаки можно очень быстро и выгодно продавать в Европу, во все страны Средиземноморья, выгоднее даже, чем вывозить зерно через Ригу и Петербург. Увидел это и приложил все усилия к тому, чтобы этот «южный поток» заработал, морганатический муж Екатерины Григорий Потемкин, крайне пассионарный человек. В общем, за счет экспансивной политики, освоения Дикого Поля, Новороссии, за счет еще разделов Речи Посполитой ВВП России за время правления Екатерины, по некоторым оценкам, увеличился в 3 раза.
При Елисавете Петровне было запрещено вывозить из России зерно, при Екатерине зерна продавали ежегодно на 1,3 млн рублей. Великая была женщина, может быть, самый успешный правитель в истории России.
Залогом успеха Екатерины была очень взвешенная и очень национальная политика. Екатерина, хоть и была немкой по рождению, очень быстро обрусела и очень любила, например, слушать русские народные песни, а это знаковая деталь. Кроме того, как я уже отмечал, ее возвела на престол националистическая партия Орловых. При дворе Екатерины была еще вторая партия, либеральная, ее вождем был русский дипломат и наставник цесаревича Никита Панин. Две эти партии будут враждовать между собой, но в целом все равно будут следовать очень правильному внешнеполитическому курсу.
В 1782 году Панина у руля русской дипломатии сменит Александр Безбородко, малообразованный, но очень энергичный малороссиянин, который дослужится до канцлера. В Российской империи государственную карьеру могли делать русские, прибалтийские немцы и украинцы, это сейчас в Прибалтике русские считаются «негражданами», а вот в царской России все было ровно наоборот, и для малороссиян, и для прибалтов (не настоящих прибалтов, конечно, а для прибалтийских немцев, это разные этносы) все дороги были открыты.
На правление Екатерины будут заслуженно ссылаться в дальнейшем как на золотой век, непреложный стандарт. И тем не менее, именно в правление Екатерины Великой под здание Российской империи будет подложена атомная бомба, которая разорвется в 1917 году. Чертеж этой бомбы нарисовал Петр I, который ввел в 1714 году подушную подать, но именно при Екатерине бомба была построена и прошла первые испытания на живых людях. (Продолжая аллегорию, скажем, что а 1861 году будет объявлено о денуклеаризации, но по факту никакой денуклеаризации не произойдет.)
Сама Екатерина была по меркам своего времени очень либеральной дамой. Очень ее любили слуги, т. е. обычные крепостные, люди из народа, а это тоже знак. Екатерина рассматривала крепостное право как статус-кво. Крепостные должны подчиняться своим господам, а императрица будет смотреть за господами, чтобы они своих крепостных не тиранили. Вот какая была логика государственная, вполне жизнеспособная, если подумать.
Беда была не в Екатерине, а в том, что еще до Екатерины началось подспудное вырождение дворянства. Быть дворянином, по изначальной мысли Петра, означало, прежде всего, воевать. На дворянскую службу записывали с пятнадцати лет, «новиком». После смерти царя эти суровые и правильные, в принципе, нормы начнут либерализовывать. Срок начала службы сдвинется к двадцати годам, начнутся махинации вроде той, что описана в «Капитанской дочке»: в службу записывали по рождению, или даже по беременности будущим «сыном отечества», в случае рождения девочки просто сообщали: такой-то волей Божией помре. Петр III разрешит дворянам не служить, а помещичествовать.
Задолго до Екатерины Россия «заболела» западной, прежде всего, французской культурой. Носить модные тряпки, кружева, в штосс играть, в бильярд, на воды целебные в Европу ездить, а главное — выжимать из своих крестьян все соки, выбивать последнюю копейку на эти развлечения, — при Екатерине этот паразитский образ жизни только сформировался в полной мере, но не по ее повелению, монаршему хотенью, а по инерции русской истории, от Петра идущей. Главный герой екатерининского времени — щеголь, петиметр, карточный игрок. В карты играло всё дворянское сословие и проматывало часто бешеные деньги, утекавшие в Европу через мошенников вроде графа Калиостро.
Народу эти изменения не понравятся. Началось все с привычного, мелкого бунта окраин. Емельян Пугачев был донской казак, которому повредили ногу при штурме русскими в 1770 году Бендер, тогда турецкой крепости. Емельян поехал лечить ногу, но кому-то что-то не так сказал, погорячился и оказался в статусе дезертира. Пришлось уйти в бега, к раскольникам, у которых, как мы уже знаем, была своя, сугубо «даосская» концепция мира.
То что Пугачев никакой не царь, а просто беглый казак, его сподвижники понимали очень хорошо. Но с удовольствием побежали за ним. Когда его поймали все-таки и стали допрашивать в Тайной экспедиции, выяснилось, что он никогда не собирался идти на Москву или Петербург, он, вообще, ничего такого делать не хотел, он просто напялил на себя голубую императорскую ленту (на официальных портретах Петр III был с голубой, андреевской лентой, и народ видел эти портреты во время молебна), и его тут же признали царем. То, что казаки будут Оренбург осаждать и Яицкий городок — это не пугачевщина, нет, это как раз обычный казацкий бунт, а вот то, что русские крестьяне начали своих помещиков резать, именем самозваного царя, вот это уже пугачевщина!
Это было дикое, варварское истребление, по принципу одежки, а не по уму. Резали тех, кто был одет в европейское платье, то есть в основном дворян, но были и случайные жертвы, «не по-нашему одетые», так, например, нелепо погиб астроном Ловиц, которого Пугачев, «услышав, что тот наблюдал течение светил небесных, велел его повесить поближе к звездам».
Грохотало по всему Поволжью и на Урале. Восстали башкиры, раздраженные, повторюсь, тем, что царские чиновники грубо нарушают дарованную в XVI веке автономию, а вовсе не из любви к Пугачеву. Все происходило с какою-то необыкновенной скоростью, лихостью, даже с черным юмором, как мы видим из истории Ловица, хотя и непонятно, пугачевская это или пушкинская мрачная шутка. Так могло быть только по одной причине: к 1770-м гг народ был насыщен раскольнической пропагандой, идеей об «истинном православном царе», а екатерининское правительство не сделало ничего для того чтобы распространение этих идей остановить, чтобы дать народу идеологическую альтернативу. Было только официальное православие, были примитивные рассуждения вроде «матушка-императрица помнит о вас и заботится, храните же верность ей, а не то будет плохо, не то Бог вас накажет». Но в том-то и дело, что в народе давно уже не верили государственному богу, а верили своему, старообрядческому идолу, которого Пушкин назовет «русским богом», и в той же строчке будет точно подмечено про «остервенение народа».
Очень интересны, в связи с этим, воспоминания современников о казни Пугачева в январе 1775 года.
Болотная площадь, где проходила казнь, была забита под завязку. Люди толпились, затаив дыхание, сидели на заснеженных крышах, только чтобы посмотреть: а не случится ли чуда? Ведь именно этот человек, Пугачев, обещал дать народу волю, и соль, и порох (т. е. все то, что отобрал у народа Петр I), и теперь его за это казнят, да неужели? Не может быть такого, чтобы за правое дело казнили… Но Пугачева казнили, и люди ушли с Болотной, окончательно разочаровавшись в «матушке» и всех ее потомках.
Здесь, не в самом восстании, а в казни Пугачева, — начало русской революции. Не «бунта, бессмысленного и беспощадного», потому что Пушкин был пристрастен, он был дворянин, и мог судить Пугачева только по своим, дворянским, меркам, а именно всеобщего восстания, кровавой жатвы плодов, некогда посеянных русскими староверами. Народ берется за вилы даже не потому что плохо жить, а потому что династия Романовых нарушила «завет», договор с народом и «русским богом». Эти цари — уже не цари, а антихристы. А с антихристом нужно сражаться, проливать свою кровь за истинное Царство — Божие. Вот простая религиозная логика русского человека.
В дальнейшем эта идея перерастет в русский коммунизм. «Религиозная энергия русской души обладает способностью переключаться и направляться к целям, которые не являются уже религиозными, напр., к социальным целям», — этот тезис Николая Бердяева верен . Модус пассионарности может измениться в других исторических условиях. Это «перенаправление» энергии и случилось в XIX веке, в связи с тем, что настали принципиально иные времена.
Борьба за место началась в феврале 1744 года Фике прибыла в Москву, где в то время находился императорский двор. С завидной настойчивостью она взялась за изучение русского языка. 28 июня 1744 года немка приняла православие. Во время своего обращения она четко произнесла свое исповедание на хорошем русском языке, чем очень удивила присутствующих. На следующий день принцесса обручилась с великим князем Петром Федоровичем. После этого она получила титул великой княгини и новое имя – Екатерина Алексеевна.
Положение Екатерины Алексеевны было не из простых. Она оказалась в чужой стране, муж пренебрегал ею, императрица Елизавета унижала. В течение 18 лет великая княгиня вела скрытую борьбу за свое место при русском дворе.
Поэтому когда пришло время, Екатерина действовала смело и решительно.
После смерти Елизаветы 25 декабря 1761 года на престоле воцарился Петр III. Новый император повел себя не вполне адекватно (почитатель Фридриха II первым делом прекратил победоносное участие России в Семилетней войне, подписал договор, согласно которому Пруссии возвращались все ее земли), настроив против себя не только окружение.
Таким образом, императрица стимулировала создание в России полноценных сословий западноевропейского типа. Для русского дворянства грамота означала юридическое закрепление почти всех имевшихся у него прав и привилегий.
Была подготовлена и третья грамота - государственным крестьянам, но она так и не вступила в действие. Несмотря на то, что Екатерина являлась убежденной противницей крепостного права (в ее бумагах сохранились рассуждения о различных вариантах ликвидации крепостничества), сделать что-либо конкретное в этой области она не решалась из-за боязни дворцового переворота.
