Давным-давно работал я в заведении, которым командовал человек, приближенный к высшим телам в СССР. Был у нас и свой НКВД, в виде отдела кадров, под начальством небольшого человечка по фамилии Жаров, представителя глубинного народа. Человечек был похож на Путина в карикатурах несистемной оппозиции. Был он, к тому же, весь какой-то фактуры неокрашенной древесины, как если бы Путина тесал папа Карло без отеческой любви. Получился человек, но совершенно без лака. Типа идешь по IKEA, а там полено. Или сучок. По цене гарнитура.
Этот Жаров не входил, конечно, в круг олимпийцев нашего заведения, но, тем не менее, если представить себе, что греческие боги организовали кооператив «Озеро», Жаров был бы при них кем-нибудь вроде Харона. Возил бы клиентов на озеро и обратно. Не бог, конечно, но похоронить мог конкретно. Всякие гоношистые научные смертные относились к нему с опаской. Презирали, конечно, но исподтишка. Однако Жаров был мужчина деловой, и эта опаска ему, похоже, даже нравилась. Так и жили, в классовой напряженности.
И вот однажды начальство решило в очередной раз вознаградить наш труд и пригласило известного на всю страну гипнотизера показывать свои «Психологические опыты». По такому случаю в актовом зале собралось много народу, расселись в велюровых креслах и приготовились к экскурсии в глубины непознанного. Гипнотизер предложил присутствующим расслабиться, включил мягкий музончик и стал вкрадчиво мурлыкать что-то в микрофон. Довольно быстро некоторые неустойчивые к мистике зрители, в основном тетки, стали засыпать, откинувшись в креслах. Могучие подручные гипнотизера волокли их на сцену. У меня же сна не было ни в одном глазу, потому что мой приятель Гоша рассказывал мне об ужасах, приключившихся с ним вчера, когда он пригласил к себе приличных девушек-аспиранток на дегустацию грузинских вин. Кончилось тем, что одна из них по непонятной причине утопила свой лифчик в унитазе, полностью блокировав канализацию. Так что продукты дегустации всплыли хором. Причем продукты всего подъезда. А утром какой-то левый слесарь вообще весь санузел развалил…
— Представляешь, — горячо шептал мне в ухо Гоша на фоне восточных снотворных мелодий, — выходит этот мандалай из сортира с моим унитазом в руках. И говорит, мол, никакого засора там нет, зря вызывали…
И вдруг среди этой пасторали раздался сильный грохот. Я аж подскочил в своем велюровом ложе.
Оказалось, что это, гремя костями, с кресла рухнул Жаров и всей своей мелкой комплекцией закатился под передний ряд.
Тут даже у тех, кто слегка кемарил, сон прошел полностью. Восторгу аудитории не было предела, а гипнотизер, который даром что психолог, не сразу въехал, откуда такой успех. Сориентировался он, правда, быстро, увидев, как сразу несколько человек замахали ему как сигнальщики на палубе, указывая на место жаровского падения.
Гипнотизер вскинул по-ленински руку, обозначив подручным цель. Те подбежали, долго вглядывались в недра кресел и потом выковыряли начальника отдела кадров из лабиринта мебельных ножек.
Пронос запыленного Жарова на сцену был кульминацией в preliminary. Люди вставали в проходах. Звучали тихие здравицы достижениям советской психологии. Некоторые в форме – Бог-то все видит.
Жарова прикрепили полувертикально к двум стульям на просцениуме, и тонко чувствующий конъюнктуру гипнотизер прекратил набор жертв.
— Сейчас ваши коллеги покажут свои необыкновенные способности, — объявил мастер, довольный собой. Потом он, загадочно улыбаясь, отмел предложения публики начать с последнего невысокого мужчины.
-Сначала надо разогреться, — подмигнул злой волшебник и предложил спящей у кулис пожилой доцентше прочитать стишок. Та довольно звучно, не открывая глаз и подвывая как автор, стала декламировать Вознесенского. Двум медсестрам вручили какие-то грязноватые мольберты с карандашами, и те стали прилежно рисовать.
Гипнотизер раскинул руки и поклонился публике. Однако наглая аудитория аплодисментами ответила жидкими, намекая, что пришла не за этим. Мастер еще больше напыжился, и скоро почти все испытуемые были охвачены – кто рассказывал о своей жизни по-испански, кто делал приличный шпагат, кто пародировал А. Райкина. Один Жаров пока сидел неподвижно, устремив зрачки в глубины своего мозга.
Наконец маэстро дал команду, и минуты славы закончились, а таланты повалились в грёзах на свои кушетки. Гипнотизер же, плотоядно потирая руки, подошел к несчастному Жарову и стал готовить его к первой пытке. Для начала раздвинули стулья и начальника отдела кадров положили как линейку между ними в виде моста.
— На него можно даже сесть, — полупризывно молвил злой маг. –Он выдержит.
На сцену из зала сразу кинулся десяток сотрудников, желавших испытать крепость корпуса нач. отдела кадров. Первой к финишу пришла толстая лаборантка из соседнего отдела. Но псевдогуманный гипнотизер корпулентную девушку отстранил, и на висящего над пропастью Жарова присела худенькая библиотекарша. Мост издал хрип, прогнулся, но устоял. Зал бесновался от эмоций.
Следующим номером была постановка кадровика на голову. Подручные перевернули его вверх ногами, уперли руками и головой в пол и отпустили. Жаров проделал несколько колебаний и замер, указывая каблуками на зенит. Брючины его сплющились, открыв со сцены бледные кальсоны, увенчанные какими-то плебейскими резинками. Гипнотизер по-садистски подтолкнул эту обесчещеную плоть вбок. Фигура покачнулась, но не упала, а отбив в стиле метронома несколько музыкальных тактов в стороны, полуденно замерла. Мастер присел и деловито посмотрел вниз, на голову Жарова, как смотрят на колесо дорогого автомобиля. Колесо в полутьме светилось баклажанной синевой. Гипнотизер встал, целомудренно подтянул брюки несчастного кверху, прикрывая убогую наготу, и помощники перевернули Жарова в прямоходящий вид.
С этого момента градус злорадства в зале стал стремительно падать. Может быть, сыграли свою сентиментальную роль эти жалкие резинки, не знаю. Но водопад дальнейших трюков в исполнении начальника отдела кадров уже не радовал зрителей. Без восторга было встречено исполнение «Все могут короли» в оперной манере, и даже апофеоз – превращение начальника в собаку. То есть, Жаров, конечно, сохранил все свои обычные внешние признаки, но жестами уверял мага и зал, что он – московская сторожевая. Показал весьма наглядно свою собачью жизнь и в конце довольно убедительно пару раз гавкнул.
-Хватит уже, — вдруг громко сказала зав. отделением из первого ряда. Опытный волшебник все понял, усадил Жарова на стул и принялся быстрыми пассами оживлять пациентов. Те, нежно поддерживаемые, спускались в зал.
-…и что интересно, ее лифчик из моей канализации так и не вытащили, — услышал я голос Гоши. – А он какой-то там страшно дорогой. И я же еще оказался виноват! Как тебе нравится?
-Так ты доволен должен быть. К тебе на дегустацию приходят в самых дорогих лифчиках, — машинально ответил я, соображая, что происходит. Ведь про лифчики был разговор в самом начале представления. Я что, спал? Или был под гипнозом?
-Слушай, — спросил я. –Жаров лаял?
-Он пел. Это у него голос такой, собачий.
-Да нет, точно гавкал.
-Может и гавкал. Да для него это дело обычное. Ну как я теперь без унитаза? Давай к Соколовой напросимся, у меня литр рябины на спирту есть. Этих пригласим, новеньких, из рентгеновского… Домой ехать смысла нет.
Но я уехал к себе, сославшись на нездоровье.
Через несколько дней мне пришлось идти к кадровикам. Мы хотели брать нового сотрудника; самое высокое начальство было, скорее, против – кандидат был из хорошей семьи, но с нехорошей фамилией. Визу удалось получить у мягкотелого зама высокого начальства, когда оно ненадолго отлучилось в Хьюстон. Успех надо было закрепить, быстро проведя документы через кадры. Предстоял неприятный разговор с Жаровым.
-Вот, Юрий Николаевич, все у нас готово, — протянул я ему анкеты.
Сейчас на некоторых пунктах начнет его корежить, подумал я. Будет морщиться, как обезьянья жопка. Я поднажал:
— Тут главное, что Владимир Иванович очень одобряет. И вообще, это человек хороший.
-Да я и так вижу, что хороший, — неожиданно ласково сказал Жаров. — Думаю, проблем не будет.
-Хотелось бы побыстрее…
-Сегодня же…
Нет, все-таки он тогда лаял, на сеансе. Не сон я видел. Была, была трансфигурация.
