Ровно 100 лет назад, под утро 27-го марта 1920-го года последние корабли покидали порт Новороссийска, на них уходили Главнокомандующий ВСЮР генерал Деникин и командующий Добровольческим корпусом генерал Кутепов, а на окраинах города уже гарцевала красная конница, стремящаяся настигнуть оставшихся на берегу казаков и калмыков, которым не хватило места на кораблях.
Деникин с ужасом смотрел с палубы миноносца «Капитан Сакен» на тысячи людей, которые обреченно тянулись к морю или в конец обессилев, сидели у горящих костров. Лошади мучительно касались соленой воды и провожали умоляющим взглядом своих хозяев.
В какой-то момент Антон Иванович не выдержал и повернув к берегу, приказал погрузить несколько сотен казаков, которые молча стояли ровными рядами на причале и ждали помощи от своего Главнокомандующего, а также зацепил на буксир забытую баржу с людьми, но спасти всех было невозможно. Некоторые бросались в море и плыли за судном, их собирали на шлюпки и поднимали на борт.
Всего за 26/27 марта удалось вывезти из Новороссийска порядка 35-и тысяч добровольцев и 10-и тысяч казаков, но еще больше людей осталось на берегу. Союзники не позволили из-за карантина быстро высадить беженцев в Константинополе и вернуться за новой партией, а русские корабли не смогли прибыть вовремя по причине разыгравшегося шторма и десятки тысяч людей были обречены.
Однако дальше оставаться вблизи порта было нельзя, утром красные ворвались в Новороссийск, они принялись рубить беззащитных беженцев и казаков. 3-й Донской казачий-калмыцкий полк попытался прорваться в конном строю, но был окружен и, как я уже рассказывал, полностью изрублен.
Большевики прямо верхом гонялись по пристани за калмыками и топтали их лошадьми, похожая участь ждала всех, кто остался на берегу и не смог уйти в направлении Геленджика и Туапсе, так командир Донской пластунской бригады полковник Кострюков застрелился прямо перед строем на берегу моря.
Утром 27-го марта корабли с добровольцами и казаками прибыли в Феодосию, где они отдохнули, а вечером того же дня были распределены по кораблям и переправлены в Севастополь. Другая часть эвакуированных, преимущественно беженцы, была сразу вывезена в Константинополь, Лемнос, Сербию, Каир, Мальту и Принцевы острова, некоторых потом также доставили в Крым, а остальные навсегда остались на чужбине, где вскоре появились первые русские могилы.
Особенно было тяжело в Крнстантинополе, где больше месяца никого не пускали на берег, тогда от болезней и жажды (за кружку воды отдавали последние фамильные драгоценности) умерло много людей, в основном дети и старики, среди которых были представители знатнейших родов России.
Российский генерал
Оставшиеся на берегу донские и кубанские части с боями стали прорываться на Геленджик и Туапсе, туда же двигались части 4-го Донского корпуса и Кубанской армии, отрезанные от Новороссийска еще после переправы красных через Кубань. Пробиться на Геленджик Сводно-Партизанской дивизии не удалось, а вот туапсинское направление оказалось более удачным. В станицей Саратовской полки 4-го Донского корпуса генерала Старикова и части Кубанской армии генерала Улагая соединились и вышли к Туапсе вместе.
Почти месяц казаки удерживали Туапсе, 1-го апреля несколько тысяч донцов и кубанцев были вывезены на пароходе «Тигр». Еще порядка 15-и тысяч кубанцев были вывезены 17-го апреля генералом Писарев, который принял командование Кубанской армией после того, как 4-го апреля Улагай был вызван в Севастополь.
Так завершилась Новороссийская эвакуация, вошедшая в историю Белого Движения как Новороссийская катастрофа. Впереди были месяцы борьбы в Крыму, казачьи восстания, десант генерала Улагая, последние бои на Перекопе, великий Русских исход и вынужденная жизнь в эмиграции, где герои антибольшевицкого сопротивления до самого последнего вздоха оставались верны своей России.
Царствие небесное и вечная память всем героям антибольшевицкого сопротивления, ваши имена никогда не будут забыты, вы живы в наших сердцах!
