Сто сорок лет назад, 18(30) января 1880 года, в Петербурге погиб Сергей Николаевич Лубкин (ок. 1857 – 1880), участник революционного движения с середины 1870-х.
Молодой рабочий Лубкин к 1878 состоял в анархо-народнической организации «Земля и воля», а в том самом 1878 году перешел на нелегальное положение и начал работать в подпольной «Петербургской вольной типографии» землевольцев.
«Земля и воля» — тайная революционная народническая организация 1870-х гг., основана в Санкт-Петербурге в 1876 году. Название с 1878 года. Организаторы: М. А. Натансон, А. Д. Михайлов, А. Д. Оболешев, Г. В. Плеханов и др. Руководящий орган — «Администрация»; состав: группа «деревенщиков», «рабочая группа», «дезорганизаторская группа»; филиалы: Киев, Одесса, Харьков и др. Программа: крестьянская революция, национализация земли, замена государства федерацией общин. Деятельность: поселения в «народе», революционная пропаганда среди рабочих и интеллигенции. Издавала газету «Земля и воля». Разногласия между сторонниками и противниками политической борьбы привели к расколу (1879) на «Народную волю» и «Черный передел». Целью организации являлось «осуществление народного восстания в возможно ближайшем будущем». Землевольцы перешли от отвлеченной пропаганды социалистических идей к выдвижению требований, «реально осуществимых в ближайшем будущем». Эти требования и были выражены в лозунге «Земля и воля». От «летучей» пропаганды землевольцы перешли к «поселениям» в народе с целью сближения с крестьянством. Поселения были организованы в Поволжье (центр — Саратовская губерния), Донской области и некоторых других губерниях.Землевольцы создали рабочую группу и вели пропаганду среди промышленных рабочих Петербурга, Харькова и Ростова. Ими была проведена первая в истории России демонстрация 6 декабря 1876 у Казанского собора в Петербурге, на которой выступил с речью Плеханов и было развернуто знамя с лозунгом «Земля и воля».
О нем остались воспоминания Сергея Кравчинского, посещавшего конспиративную квартиру, где действовала типография:
«Фамилия третьего из обитателей квартиры так и осталась тайной. Уже больше трех лет он находился в рядах партии и пользовался всеобщей любовью и уважением; но его настоящего имени никто не знал, потому что тот, кто ввел его в организацию, умер, а все остальные звали его не иначе как “Птицей” – прозвище, данное ему за голос.
Его положение в типографии было едва ли не самым тяжелым. Дело в том, что в видах осторожности он вовсе не прописывался в полиции. Поэтому ему приходилось постоянно скрываться и по целым месяцам не показывать носа за порог квартиры, чтобы не попасться на глаза дворнику.
Вообще все работавшие в тайных типографиях порывали почти всякие сношения с внешним миром и вели жизнь отшельников. Но бедной Птице пришлось обречь себя на положение настоящего узника, замурованного навсегда в четырех стенах. У него была чахотка, и он знал это, но все-таки не хотел покинуть свой пост, потому что был опытным наборщиком и заменить его было некем».
При расколе «Земли и воли» в августе 1879 года Лубкин присоединился к «Народной воле» и затем работал в народовольческой типографии в Саперном переулке. Об этом времени оставила более подробные воспоминания работавшая с ним Софья Иванова-Борейша, знавшая Лубкина под кличками «Пташка» и «Абрам»:
«Пташка принадлежал к типу скромных, но отважных тружеников, которым сознание осуществляемого ими великого дела свободы давало нечеловеческие силы нести добровольное безотрадное затворничество. Пташка, как и Л. Цукерман жили безвыходно в типографии не прописанными, а потому из осторожности обречены были на полное затворничество. (…) О своем прошлом он никогда не говорил, и мы далее не знали, почему именно он стал нелегальным человеком. Застенчивый и скромный, он редко вступал в разговоры и всего меньше любил говорить о себе. Никто не знал, о чем он думает в то время, когда по целым часам стоит за однообразной работой у типографского станка. Несомненно, что Пташка был нервный и впечатлительный человек. Когда до нас доходило известие об аресте кого-нибудь из близких людей, Абрам принимал это очень близко к сердцу и, видимо, не находил себе места. Его тоска и нервное напряжение выражались очень своеобразно: вероятно, потому, что ему нельзя было уйти из дому и рассеять свою грусть, он забирался в кухню, запирал наглухо двери и начинал какую-нибудь хозяйственную суету, столь нелюбимую им в обычное время: чистил самовар или мыл шваброй пол, отчаянно размазывая по углам грязь. Наработавшись в одиночестве до утомления, он ложился спать».
В ночь на 18 января 1880 года типография в Саперном переулке была обнаружена полицией. Лубкин участвовал в оказанном народовольцами вооруженном сопротивлении, а затем застрелился.
