Сталин превратил себя в бога и научил всех любить выдуманную Родину любой ценой

Мы все оттуда — из СССР

Революция — это было очень давно. За другие 100 лет до нее была война 1812-го года. Революция и Советский Союз перешли в разряд мифологии, народных легенд, которые сегодня принято называть коллективной памятью. Коллективная память это то, что ты помнишь сам, что тебе рассказали, и ты прочел. Ну и еще генетика. Одинаковые структуры молекул и атомов в крови, которые приводят к похожим сценариям.

Моя коллективная память помнит, что к нам в школу еще заходили участники гражданской войны. Но гражданская выглядела для нас как «Белое солнце пустыни», и «Неуловимые мстители». Ленин всегда лежал в Мавзолее или торчал на рубашке, озираясь с октябрятского значка.

После большого сабантуя, такого как революция, всегда мучают два похмельных вопроса, кто виноват и что делать. И еще третий вопрос,- кто отец. Потому что Ленин все-таки дедушка. На роль отца годится только Иосиф Виссарионович Сталин. Все остальные мужья Родины были мельче. Отец, как принято, внушал страх. Страх как заменитель любви. А наказание было актом любви. Мать, она же Родина всегда должна была страдать, прощать и ждать.

Моя коллективная память помнит, что бабушка с дедушкой уже при Брежневе говорили о политике шопотом в своей двушке на Вернадского. Только с приходом Путина на престол коллективную память отшибло.

Строительство огромного музея толерантности — этого мавзолея коллективной памяти , мало что изменило. Он совсем не мешает простой человеческой лютой ненависти к ближним и дальним соседям.

Когда-то в советской школе во времена холодной войны нам врали , что рядовые американцы очень страдают от капитализма. Сейчас тоже самое, все преступления против других народов совершаются ради того, чтобы их спасти (грузинов, украинцев …).

ГУЛАГ для России никогда не станет тем чем является Холокост для Израиля. Когда рухнул фашизм у евреев появилось свое государство. Когда рухнул развитой социализм жители страны испекли себе КГБ в шоколаде. Поэтому таблички на домах и мемориал Жертвам репрессий выглядят сегодня как успокоительные пилюли. На соседней улице стоит памятник Калашникову. В этом видимо и есть проявление высшей толерантности — одновременно ставить памятники жертвам и убийцам. Удачный маркетинговый ход.

Когда СССР рухнул, казалось, что самое большое зло на земле кончилось, идея коммунизма умерла и теперь все будет хорошо. Этого не произошло. Чуть изменился образ чекиста. Теперь чекист — успешный менеджер , добропорядочный рекетир, владеющий небольшой сетью продуктовых магазинов в Москве, Краснодаре и Казани. И еще теперь это превратилось в реалити-шоу, где у гламурного чекиста под портупеей стринги.

Мы из СССР. Я долго и счастливо жил при социализме.
Был октябренком, пионером, комсомольцем, ударником коммунистического труда и даже год членом КПСС. Этот юбилей -это некоторый повод выяснить свои отношения с революцией.

Я уехал из СССР в 1992-ом, как раз тогда, когда страны не стало, а недостроенный коммунизм народ начал растаскивать по домам. Кино кончилось, надо было выходить из зала. Некоторые остались смотреть продолжение сериала «Кому на Руси жить хорошо».
К тому времени, в уже довольно осознанном возрасте, я посмотрел «Андрей Рублев» Андрея Тарковского и там обнаружил, что то, что мне не нравится в судьбе этой страны и ее людей, возникло не в 1917 и не закончилось в 1992 году. Жестокость и ненависть , желание унизить и сделать больно, жадность и зависть — это врожденное. Революция, как и война, это только способ легально списать долги и грехи.

В историческом аспекте мы, мое поколение, мы везунчики. Мы родились в эпоху вялого социализма. Мы родились уже после революции, после гражданской, после второй войны, после репрессий, после смерти Сталина, после 20-го съезда, после всего.

Количество страха , смерти и боли в коллективной памяти к моменту нашего рождения было такого, что об этом не говорили , старались не думать и ни в коем случае не передавать это детям. Это могло вызвать только депрессию, подавленность и усталость. Мы везунчики. Нам не пришлось выбирать — обличать ли врагов народа и подписывать доносы или идти умирать в лагеря. Нам не рассказывали, нас оберегали, нас не хотели расстраивать, и учили жить во лжи. Учили лгать себе — Ложь была во всем и везде. В школе, на работе, в отношениях, в творчестве. Управлением и распределением лжи, дозировкой занимались партия и правительство. Ложь можно было продавать и обменивать на материальные ценности. Достаточные запасы лжи гарантировали спокойную и сытую жизнь. И со временем образовались такие залежи лжи, что их , как ядерные отходы, уже ни закопать и ни разгрести. И они тоже радиоактивны на сотни лет вперед.

Парадокс в том, что дети рождаются счастливыми. И в тоталитарных режимах тоже. Мы любим свое детство, не Советский Союз, а себя в нем. Поезда , где ты лежишь несколько дней на верхней полке, и тебя везут на каникулы в Коктебель или в Пярну. Лыжи, которые надо переть в метро на уроки физкультуры, на лыжи надо было сшить специальный мешок, иначе в метро не пускали, сидение в классе после физкультуры на следующем уроке в толстых шерстяных носках, на которых тают сосульки.

Школа находилась рядом с Ленинским проспектом. Нас сдергивали с уроков встречать правительственные делегации.

Это была правительственная трасса , связывающая аэропорт Внуково и Кремль. Посреди урока, когда ты ждешь, что тебя вызовут, вдруг входит завуч или директор, и поднимает класс. Нас строили, проверяли пионерские галстуки, давали в руки флажки и вели встречать гостей на Ленинский. Это было спасение. Мы встречали спасителей — Хонеккера, Арафата, Кастро и бесчленное множество африканских вождей.

Правила игры, которые придумала советская власть, были очень простыми и понятными. Бедные хорошие, богатые плохие. Поэтому, если ты хочешь быть богатым, значит ты хочешь быть плохим. Плохими были также буржуи, белые и фашисты. Все остальные были наши.

Наших всегда было больше. Главным нашим был Ленин. Он придумал, как сделать нас всех счастливыми. Поубивал всех плохишей и там , где они жили, выдумал нам новую Родину.
А, когда пришел Сталин — тот вообще любил мертвых больше чем живых. Он поэтому Ленина и не похоронил. Сталин научил всех любить эту выдуманную Родину любой ценой. Причем чем больше народу за нее поубиваешь, тем Родине лучше. За нее всегда надо было, что-нибудь отдать — отца, мать, друга, ребенка, жизнь. Даже фашизм с его эстетской идеей о чистоте расы не смог тягаться с этим неистовым желанием оказаться всем вместе в самом страшном мире, в боли, страхе и в вечной пытке, ради того, чтобы доказать свою любовь к Родине. Сталин превратил себя в бога. А социализм в религию. Когда он наконец умер, пришел Хрущев, а за ним Брежнев.

Эти решили весь этот экстрим прекратить, надоело задыхаться по ночам от страха. Коммунистическая религия рухнула, но церковь в виде политбюро и ЦК остались. И прихожане остались, т.е. вера в коммунистического бога а соответственно и жертвоприношение ушло, а любовь к Родине бескрайняя, несчастная и безответная осталась. И осталось бесчисленное количество ритуалов любви с Родиной, публичных массовых соитий с Родиной, сексуальных домогательств Родины в особо крупных размерах в виде парадов, демонстраций, съездов партии. После смерти Брежнева следующие отцы духовенства были такими старыми, что они умирали едва успев взойти на престол. Последний глава СССР Михаил Горбачев оказался единственным вменяемым и живым человеком и отправил государство и идею социализма в архив.

Дорогая, Великая Октябрьская социалистическая революция !

Тебя хотели забыть и свернуть с твоего пути. Некоторые из твоих внуков уехали, другие пытались изменить страну, но они начали с себя и у них получилось только разбогатеть. Это продолжалось несколько лет. Но потом любимые тобою народные массы, в которые ты всегда так верил, все вернули на круги своя. Опять кругом враги, народ беднеет, богатых ненавидят, крадут, воюют, убивают. Все как ты любишь. Все как раньше.